Наша Вкусная Италия 3 VK Avia с 25.09.2018. Гид Ольга Бобровничая.

[Инна-Пермячка]

Но по пути мы успеваем пополнить нашу коллекцию дверных ручек и почтовых ящиков. И снова за окном плывут зелёные холмы Тосканы…

 

Греве ин Кьянти, несмотря на то, что архитектурно чуть поинтереснее Кастеллина, смотрится как его клон, разве что жителей в 4 раза больше (13 900 человек).

Главное украшение Греве – центральная площадь. Не соборная (она тоже есть), а именно административная – на ней расположена мэрия. По центру площади неправильной формы (пьяцца Маттеотти)  стоит памятник Джованни да Верраццано, итальянскому мореплавателю, уроженцу здешних мест, первому из европейцев проплывшему вдоль восточного побережья Северной Америки вплоть до Нью-Йоркской бухты и забытому аж до середины ХХ в.  благодаря интригам англичан. Сейчас историческая справедливость восторжествовала, и мост, соединяющий Бруклин со Статен-Айлендом назван в его честь.

Обрамляют площадь трёх-этажные дома, словно сошедшие с экрана Дзеффирелли.

Само здание мэрии из себя ничего особенного не представляет – обычное местечковое палаццо (то, что это мэрия, я решил по часам на фасаде, флагам Евросоюза, Италии, Тосканы и символу Кьянти). Но вот скульптура перед ней…

Я, конечно, могу ошибаться, но по стилистике этот торс очень похож на творение польского скульптора Игора Матерая, украсившего двери в римской церкви Санта Мария дельи Анджели. На его творчество мы обратили внимание ещё в прошлую поездку по Италии, когда огромную голову с перебинтованным носом мы обнаружили и в Риме, и в Агридженто, а позднее выяснили, что такие же (но под другими названиями) есть ещё и в Кракове, и в Париже. Ай, маладца! Ну, а чего идее-то пропадать, если она доходная…

   

Есть ещё один польский скульптор, столь же плодовитый на копии – Анна Хроми и её «Плащ совести». Мы о ней обязательно вспомним, когда приедем в Зальцбург. А пока возвращаемся в Италию. Отчасти я могу понять отсылы современных художников к античным мотивам и к культу обнажённого тела эпохи Возрождения (достаточно вспомнить фонтан «Нептун» в Болонье), но вот расставляемые ими акценты…

Как относиться к такой концепции человеческого тела, где единственной сохранённой конечностью (а значит и центром привлечения внимания) являются гениталии? Памятник русской загадке «Без рук, без ног – на бабу скок»? Высокая философия… Интересно, пошли эти "особые" памятники в тираж или Матерай ограничился только  здешней площадью?

 

Поскольку в Греве ин Кьянти у нас остался только поход на смотровую площадку, решаем оставшееся время посвятить осмотру лавок на площади. Первой оказалась «vendita salumi tipici» - продажа типичных колбасных изделий. Во-о-о-от… Короче, ни в какие другие лавки мы не пошли, и вышли отсюда, гружёные в четыре руки. Каюсь, аз есмь слаб, ибо человеце суть. В Италии в целом, и в Тоскане в частности, очень большой выбор сыро-вяленых колбас, составляющих не меньшую гордость итальянской гастрономии, чем сыры или паста. Это вам не бренные останки говяжьей старушки, вымоченные в коптильной жидкости «дымок», вперемежку с куриными фрагментами механической обвалки. Здесь колбасу делают руками и с душой (и из мяса!).

На входе всех встречает кабан: «Бенвенуто, синьори! Сыночка моего не видели?».

А дальше начинается феерия, от вида которой дрогнет сердце и у гурмана, и у гурмэ (просьба не путать). Здесь же, при наличии времени, в отдельном уголке можно отведать карбонату –  здоровенную отбивную-гриль на косточке (т.н. моно-ресторан).

Ну, а поскольку мы находимся не просто в Греве, но, прежде всего, ин Кьянти, нам предлагают вино в исторических бутылках - фьяско (оплетённые лозой, с петухом).

 На всех прилавках лежат тарелки с дегустационными образцами (знали бы – хлебушка прихватили). Очень удобно, особенно для таких «знатоков» как мы. В результате, мы набрали целую прорву колбасы всяческих  размеров и рецептов (а чего ей сделается-то за два дня – вяленой да в вакуум-упаковке?): из быка, из кабана, из оленя, из домашней свиньи; длинные и короткие, толщиной с руку и с палец; жирные и постные, и прочая, и прочая… Да ещё и поели на дармовщинку.

Провожал нас всё тот-же кабан: «Всё жрёте и жрёте… Нет бы на овощи перейти…».

Теперь отправляемся на площадку для любования Тосканой – конечно же, с чёрным петухом. Впереди нас ждёт Лукка, где мы надеемся пообедать, поскольку ужин будет опять на коленках, но на этот раз с кабанятиной и кьянти. Вроде и жаловаться грех, но за столом должна быть и горячая пища.

[Инна-Пермячка]

Теперь наш путь лежит в Лукку. Этот город (сегодня его население достигает почти сто тысяч) основан был ещё в эпоху доисторического материализма, когда этруски и лигурийцы, распугав динозавров, заложили здесь поселение, дав ему название «lukc» (окружённый водой) из-за окрестных болот. Потом сюда добрались античные римляне, и в 180 г. до н.э. город появился на картах Империи. Строили его по классическому образцу – две главные улицы пересекались на форуме, деля город на инсулы или квартили. Отголоски этой планировки можно найти и сейчас - улицы Филлунго и Ченами (по ним нам сегодня предстоит пройти), пересекаются с улицами Рома и Санта-Кроче на форуме, находящемся на площади Сан-Микеле, что полностью соответствует наиболее людным и богатым торговлей улицам внутри стен Лукки.

Средние века для города-республики Лукка пролетели в постоянной борьбе с Пизой и Флоренцией за статус главного города Тосканы. Но, в конце концов, верх одержала Флоренция, что не помешало Лукке сохранить республиканское правление вплоть до прихода войск Наполеона. С поистине императорской щедростью он подарил этот город вместе с прилегающими землями, слепив из них княжество, своей старшей сестре – Элизе Бачокки. После поражения Бонапарта эти земли, по решению Венского конгресса,  были преобразованы в герцогство, просуществовавшее вплоть до вхождения его в Великое герцогство Тосканское и далее в королевство Италия. К Элизе Бачокки и сменившей её на престоле Марии Луизе де Бурбон мы сегодня ещё вернёмся. А пока мы высаживаемся перед старыми крепостными стенами и входим в город через ворота Святого Петра – порта Сан Пьетро. Но прежде чем мы войдём в город, хочу поведать о небольшом казусе, случившемуся с нами по дороге.

Поскольку ехать нам надо было около двух часов, то, чтобы не терять время по приезду в Лукку, в дороге мы сделали техническо-физиологическую остановку в придорожном автогриле. Как водится, при таких кафешках есть маленькие магазинчики, очень полезные для туристов – там всегда проводят какие-нибудь акции (пару раз мы там покупали пармезан по 10 евро – самый настоящий, не просроченный и не из Беларуси). Так случилось и в этот раз – не успели мы войти, как взгляд упёрся в бутылки кьянти классико Пиччини 2016 года DOCG. Очевидно, будучи ещё под гипнозом от утренних рассказов об эксклюзивных производствах, наши одногруппники не обратили на них особого внимания. Мы же решили поэкспериментировать и рискнуть аж … четырьмя евро. Визуальный осмотр этикеток и акцизных марок не выявил никаких сомнений в подлинности и аутентичности вина, и бутылка переместилась в наш багаж.

  

Кстати, контр-этикетка гласила, что вино разлито в Кастеллина ин Кьянти, откуда мы только что прибыли. Ну и?... Как показала вечерняя дегустация, вино за 5 евро ничуть не уступало вину за 18 евро. Может быть, сомелье-профессионалы и нашли бы отличия в «бархатистости структуры» и «экспрессии танинов», но ведь мы-то к ним не относимся, скажем честно. А по поводу упрощённого качества «масс-маркет» поверю только тому, кто сумеет их различить на «слепой» дегустации. Дома мы, конечно же, проверили, что это за «Пиччини» такой. Оказалось, что этот винный дом был основан в регионе Кьянти Классико в 1882 г. Анжиоло Пиччини и с тех пор находится под управлением одной семьи. Ферментация и первичная выдержка вина производится в подвалах Вальяно, Сиены и Сан Джиминьяно, а бутилирование и финишная выдержка - в подвалах Кастеллина ин Кьянти. Наличие терруара в Вальяно позволяет Пиччини заниматься ещё и "Вино Нобиле де Монтепульчано". Так что это – вполне достойный представитель тосканского виноделия. Выходит,  что если не вестись на антураж, вино из Италии за пять евро разочарований не приносит. Но, справедливости ради, надо отметить – само пребывание в той же «Rocca delle Macìe» у Дзингарелли уже приносит удовольствие.

А теперь возвращаемся в Лукка к старым крепостным сооружениям и воротам Сан Пьетро. Здесь погода совсем закапризила – каждые пять минут начинается дождь.

 

Это самые старые сохранившиеся в Лукке ворота (середина XVI в.) и единственные, через которые в город разрешалось въезжать иностранцам. Традиций не нарушаем!.. Впереди маячит колокольня кафедрального собора – это ориентир начальной точки нашего маршрута. Идти к ней нам предстоит через пьяцца Наполеоне – поэтому возвращаемся к Элизе Бачокки и Марии Луизе де Бурбон. Другое название этой площади – пьяцца Гранде, в память о масштабных перестройках, которые здесь развернула наполеонова сестра. Когда-то, давным-давно, на этом месте стояла фортецца – крепостное сооружение, занимавшее чуть ли не четверть города. Позже, во время очередного бунта, горожане чего-то погорячились и разнесли её в труху.

Построенная в конце XIV в. на месте фортецци Цитадель тоже долго не простояла. В конце концов, на остатках Цитадели воздвигли палаццо Дукале (Герцогский Дворец), который и поныне находится на площади, приютив в своих стенах городскую администрацию. Вот именно для этого палаццо Дукале, чтобы повысить его статус, Элиза Бачокки в годы своего правления Луккой и приказала расчистить пьяцца Гранде от всех прилегающих строений, попутно переименовав её в пьяцца Наполеоне.

Предполагалось так же, что на площади перед палаццо вознесётся огромная скульптура Наполеона (надо же брата отблагодарить за такой императорский подарок), но история распорядилась иначе: после крушения империи Бонапарта, трон в Лукке заняла (по решению Венского конгресса) Луиза де Бурбон – она же Мария Луиза Жозефина Антониэта Висента, инфанта Испании, королева Этрурии, герцогиня Лукки. Понятное дело, благодарные жители Лукки тут же воздвигли ей памятник и, конечно же, на месте предполагавшегося памятника Бонапарту. За что благодарные? А за всё!..

Теперь мы отправляемся на пьяцца Сан Мартино, где находится кафедральный собор, посвящённый этому святому.

Начало строительства собора связывают с местным епископом VI в.  Фридианом (ему посвящена городская базилика, которую мы, надеюсь, увидим). Свой нынешний вид собор приобрёл в XI в., а вот облик площади несколько раз менялся – и при строительстве церкви Санти Джованни Репарата, расположенной напротив собора, и при строительстве колокольни. Пристраивали её каким-то странным образом, обрезав правый край фасада и заузив арку первого этажа (на фотографии это хорошо видно).

Посвящён храм Св. Мартину – военачальнику, из человеколюбия располовинившему свой плащ, чтобы замерзающий прохожий мог обогреться, и священнику, епископу Тура. На фасаде помещена скульптура, изображающая этот канонический сюжет. Правда, снизу это выглядит, как если бы Св. Мартин вместе с полой плаща решил отрезать голову просящему. Кстати, на фасаде сохранились консоли для другой скульптуры, возможно, парной, а вот самой скульптуры нет – утрачена в веках.

Вообще, прежде чем войти в храм, стоит осмотреть его снаружи – фасад достаточно причудливо и богато декорирован (несмотря на то, что так и не закончен), тем более, что именно со строительства этого собора пошёл особый стиль – лукский романский.

Помимо канонических изображений из библии и из жития святых, здесь можно увидеть и вполне светские – перечень ремёсел средневекового  города.

Но вот один элемент внешнего декора фасада имеет совершенно особый статус – это самый маленький храмовый лабиринт, расположенный на одной из колонн (до этого мы видели лабиринт в Шартре, выложенный на полу центрального нефа).

Надпись сбоку гласит, что это «тот самый лабиринт, устроенный Дедалом с Крита, и откуда никому, проникшему внутрь, не выйти, кроме Тесея, благодаря нити Ариадны». По преданию, осуждённым на смерть давали попытку «пройти» этот лабиринт, в конце которого – помилование. Мы тоже испытали судьбу, причём дважды: от начала лабиринта и в обратную сторону – от его центра. Оба раза неудачно. Возможно, причина этому – большая зазубрина внизу плана, перечёркивающая все надежды на спасение.

Теперь входим в храм через центральную арку.

Внутри храм очень большой и светлый, благодаря двух-ярусному центральному нефу. Нам не удалось выяснить, что произошло в истории собора в XV – XVI веках, но именно к этому времени относится большинство картин, скульптур и архитектурных украшений. Вдоль стен размещены картины – настоящее собрание шедевров и имён мастеров эпохи Возрождения. Это и широко известные Тинторетто и Гирландайо, и известные, в основном, лишь искусствоведам Доменико Кретси (Пассиньяни), Федерико Дзуккари, Алессандро Аллори, Джованни Паджи, Якопо Лигоцци и другие. Я потому так уверенно перечисляю эти имена, что в этом соборе (пожалуй, впервые) мы увидели таблички под картинами, что позволило в дальнейшем детальнее познакомиться с ними  в интернете. Искренне приветствую  такую просветительскую деятельность – она, как нельзя лучше, подтверждает мою мысль о том, что картины надо смотреть не на гипсокартонных перегородках галерей, а по месту их первоначального предназначения  - в церквях, капеллах, исторических интерьерах.

[Инна-Пермячка]

 

 

Конечно, в убранстве храма принимали участие и скульпторы. Наиболее значимый вклад внёс один из лучших скульпторов тосканской школы XV столетия Маттео Чивитали. Здесь находится его Темпьетта (буквально – «храмик»), скульптура Св. Себастьяна.

Главным его творением считается алтарь Св. Регула.

Так же из под его резца вышли фигуры молящихся ангелов в капелле Святых таинств и ковчег для хранения «Volto Santo»  - чудотворного кипарисового распятия.

С этим «Volto Santo» связана целая история. Авторство приписывают члену синедриона, тайному ученику Христа, Св. Никодиму. После казни Спасителя задумал он вырезать распятие  из кипариса (с античных времён кипарис – дерево скорби). Но долго не получался лик, и только после молитв снизошло вдохновение и резец ваятеля стала направлять высшая сила - так гласит легенда.На этом чудесные перипетии Вольто Санто не закончились. Когда наступили времена борьбы с идолопоклонством (а объёмная трёхмерная фигура как раз попадала под определение идола), боясь надругательства и сарацинских разграблений,  «Святой Лик» погрузили в лодку и пустили в море по воле волн и ветра. Неуправляемая лодка прибыла в район Лукки, где и произошло обретение Святого Лика. Понимаю, что изложено путано, но другой версии найти не удалось.

 

Вольто Санто очень почитаем в Лукке. Из Темпьетты его достают всего несколько раз в году для крестного хода. В остальных случаях обходятся его тканным изображением.

Но особенно пронзительной скульптурой в соборе является надгробие Иларии Каретто, молодой жены тирана Лукки (такое было звание правителей того времени), умершей при родах. Создал это чудо в XV в. Якопо делла Кверча, знакомый нам ещё по Сиене. Не смогли определиться, что больше производит впечатление – безмятежное спокойствие уснувшей красавицы или безраздельная скорбная преданность собаки, лежащей у неё в ногах.

 

Кстати, если уж мы завели разговор о мастерах из Сиены (тот же Якопо делла Кверчи за свои старания был возведён Синьорией Сиены в рыцарское достоинство и назначен попечителем кафедрального собора), то было бы уместно вспомнить и о мастерах-мозаичниках, тех же, кто украшал собор Сиены напольными мозаиками. Здесь они находятся в меньшей сохранности, но выполнены не менее виртуозно. Один «Суд Соломона» чего стоит. Впрочем, в большинстве здесь – орнаментальные плиты.

 

На одной из стен размещена скульптура Св. Мартина – оригинал той, которая находится снаружи на центральном фасаде собора. Нет, всё-таки, меч расположен как-то двусмысленно… В завершение своего обзора, могу совершенно искренне констатировать – кафедральный собор в Лукке производит огромное эстетическое впечатление и очень интересен для посещения как профессиональным искусствоведам, так и неискушённым любителям (как мы).

А мы, тем временем, отправляемся далее по городу вдоль одной из градообразующих улиц виа Ченами / виа  Филунги к конечной точке нашего маршрута -  пьяцца Анфитеатро. Напоследок ещё раз любуемся луккской романской готикой и архитектурной составляющей соборной площади – отдельно стоящим баптистерием XIV века. Внутрь его мы не идём – мало времени, да и, честно говоря, не хочется размывать впечатления от собора Св. Мартина. Солнце опять скрылось за тучи и пошёл дождь: достаём испытанные дождевики и – в путь!

Впереди, в просвете улицы, замаячила часовая башня – значит, верной дорогой идём, товарищи!

В одном из переходов встретили НЕЧТО, циклопических размеров. Как я люблю слушать современных арт-экспертов, объясняющих подобные сооружения!

 

[Инна-Пермячка]

Поскольку в соборе Св. Мартина мы провели времени больше, чем предполагали (о чём совершенно не жалеем), то последующий путь мы проходим в «бодром режиме», не отвлекаясь по сторонам – когда будем возвращаться обратно, если позволит время, уделим внимания побольше. Сейчас мы проходим мимо церкви Сан Джусто: построена она была на рубеже XII-XIII в. как романская церковь, а перестроена в стиле барокко уже в середине XVII в. Своим полосатым верхом-«бурнусом» она невольно отсылает к кафедральному собору Сиены и привносит некие мавританские мотивы.

Главное и, пожалуй, единственное украшение фасада (если не считать верхних слепых арок) – надвратная икона в окружении византийских львов. Во внутрь мы не идём – церковь закрыта.

Мы же продолжаем свой путь к пьяцца Анфитеатро, имея тайную цель там пообедать – если верить описаниям путеводителей, там полно всяческих заведений. Своё название площадь получила в средние века, когда на развалинах древнеримского амфитеатра II в. н.э. была построена рыночная площадь. Сейчас об античном прошлом этого места ничего не напоминает – за прошедшие века уровень площади поднялся над ареной на три метра. Для наглядности  привожу фото из безотказного интернета.

Заведений на площади действительно много – нам осталось только выбрать по вкусу и укрыться от опять заморосившего дождя. А по вкусу нам сегодня пришлось: для некоторых штатских – паста пескаторе алле вонголе (морепродукты и маленькие непонятные моллюски) с бокалом вина, для прочих (поскольку Заратустра не запретил есть томатную пасту, а точнее – пульпу)  - торделли: большие равиоли с начинкой из нескольких сортов мяса с густым соусом и пармезаном, вкупе с запотевшим кувшином пива «Бира Моретти». А в качестве объединяющего начала – салат «капрезе». Нет в итальянской кухне ничего проще, гениальнее и вкуснее. И, что особенно обидно, совершенно неисполнимо дома – из турецких помидор и белорусской моцареллы этот салат не получится НИКОГДА. От слова «СОВСЕМ».

Как вы уже догадались, торделли – это местный специалитет, который настойчиво рекомендуют отведать всем гостям Лукки. Присоединяюсь. Может, это выглядит не очень презентабельно в исполнении уличной кафешки (в ресторане подадут позаковыристей), но на вкус и текстуру – совершенно отменно. Как тут опять не вспомнить сентенцию Лёвы Соловейчика о родстве пельменей и равиоли. А теперь несколько слов о вине. О, это не просто вино! Это – Луккези бьянко, и имеет оно длинную историю ещё аж со Средневековья, хотя правила DOC зарегистрированы только в 1997 году. Это вино, а точнее «Bianco delle Colline Lucchesi» делается, преимущественно, из сорта винограда Треббиано Тоскано (от 45% до 70%). Остальной объём отдан на откуп таким сортам как Грекетто, Верментино, Мальвазия, Шардоне и Совиньон Блан. Так что мы сподобились приобщиться к компании средневековых синьоров из Лукки, Флоренции и Пизы. Весьма недурно!

Отобедавши, сытой и размякшей походкой мы отправляемся обратно восвояси. По пути успеваем снаружи осмотреть пару церквей. Первой нам встречается базилика Сан Фредиано. Построена она была ещё в VI в. епископом Лукки святым Фредианом, ему же позднее и была посвящена. Столь ранний период постройки коренным образом сказался на внешнем облике храма: если бы не огромная мозаика XIII в. (период исхода мозаичников из Византии), то выглядел бы он снаружи как простой молельный дом.

 Далее мы решили сделать небольшой крюк и заглянуть на место бывшего античного форума – пьяцца Сан Микеле. Главная причина, по которой мы хотели туда попасть – это церковь Сан Микеле ин Форо. Как явствует из её названия, посвящена она Св. Михаилу – главному змееборцу католиков (в отличие от православного Георгия – Победоносца). Приставка «ин форо» как раз и свидетельствует о местоположении – «на форуме». Снаружи собор выглядит как образец пизанской готики, Во всяком случае, фасад её очень напоминает фасад собора в Пизе на Кампо деи Мираколи.

Венчает собор 4-х метровая статуя архангела Михаила, с которой связана одна городская легенда. Якобы, один из прихожан надел на палец архангелу кольцо с огромным бриллиантом, сияние которого можно разглядеть после захода солнца. Ждать, когда стемнеет, мы не могли, а потому поверили на слово: «Коне-е-ечно!..».

 

А вот другое украшение собора мы смогли рассмотреть вполне подробно: статуя Мадонны работы всё того же Маттео Чивитали (собор Св.Мартина), установленная в 1480 г. в честь избавления города от чумы.

Как и в случае со скульптурой Св. Мартина, снаружи находится копия (весьма потрёпанная временем), а оригинал хранится внутри церкви.

Рядом с церковью нам встретилось ещё одно циклопическое НЕЧТО. Нет, я совсем не против современных малых скульптурных форм, а к отдельным направлениям отношусь, вообще, с большой теплотой – таким как, например, памятники профессиям (Городовому, Фонарщику, Сантехнику), литературным героям или героям фольклора (Чижик-Пыжик, садовые гномы), артистам в образе их героев (Трус, Балбес и Бывалый) или просто современникам (мэр Брюсселя, играющий со своей собакой). Главное, чтобы они несли позитивный настрой, а их креативность не граничила с шизоидной параноидальностью. С чего это вдруг повелось, что современный художник обязательно должен быть  с расщеплённым сознанием? Почему диагноз, полученный от психотерапевта, должен обретать объёмные формы? Что это – патологическое желание соригинальничать, сродни графомании, или просто недостаток профессиональных и ремесленных навыков? Ну что это такое – гуляешь себе по городу, никого не трогаешь, а тут ЭТО сидит… Спасибо, что ещё не кряхтит. И ведь какое философски цветастое трактование под это всегда подкладывают! Да, я не люблю авангард.

Впрочем, не всё так запущено в Лукке: совсем неподалёку стоит памятник Маттео Чивитали, тому самому, что творил в соборе Св. Мартина.

Ну что же – нам пора отравляться на ночлег. Сегодня нам приют даёт «Бэд энд Брекфест» недалеко от Пизы. Ехать нам туда совсем не долго – нужно преодолеть около 30 км. Завтра мы выезжаем в Лигурию, а сегодня продолжаем смотреть за окном тосканские пейзажи. Правда, погода смазала впечатления предыдущих дней.

Будем надеяться, что завтра опять всё наладится…

[Инна-Пермячка]

8. Парма и немного Лигурии

На восьмой день нашего тура нам предстоит, проехав через три области, покинуть Италию: начнём мы с Тосканы, затем побываем в Лигурии, остановимся в Эмилии Романье и завершим день в австрийском Инсбруке. В автобусе нам предстоит провести восемь часов, т.е. отработать целую смену: сначала почти час добираться до Специи, затем два часа потратить на переезд в Парму и вечером вынести главное испытание – около пяти часов из Пармы добираться до отеля. Сегодня, как никогда, наш тур соответствует своей классификации – автобусный. Неуверен, что это можно назвать оптимальным планированием переездов.

Сейчас мы едем на побережье Лигурийского моря. По дороге выясняется, что, собственно, города Ла Специя как такового не будет: где-то около часа мы погуляем: кто-то по городу, ну а мы по портовой набережной для посещения заведений перед 2-часовой дорогой в Парму. Всё.

Итак, Специя, или с 1926 г. - Ла Специя. Туристам она известна, прежде всего, как перевалочный пункт к Чинкве-Терра. История этого поселения обычная (если так можно выразиться) для всех приморских посёлков. Об этом мы и поговорим, гуляя вдоль порта.

Сейчас Специя — одна из крупнейших коммерческих и военных гаваней Италии, а также центр военной промышленности с населением около ста тысяч человек. Для этого региона – это очень серьёзно. Судите сами: экономическая активность в городе сконцентрирована вокруг порта: здесь есть крупные контейнерные и нефтеналивные терминалы, причальные пирсы. В городе находится штаб-квартира и производство одной из крупнейших компаний итальянской «оборонки» - Oto Melara. Кроме этого, в Специи размещён целый ряд машиностроительных предприятий, включая крупные судостроительные верфи, нефтеперерабатывающий завод, текстильные, деревообрабатывающие и пищевые производства. А ещё в городе находится арсенал, военно-морская база и одна из двух военно-морских академий Италии. Не каждый «миллионник» может заявить о такой же плотности инфраструктуры. А когда-то это была рыбацкая деревушка, основанная ещё в бронзовом веке (IV тысячелетие до н.э.). Позже тут появились римляне, превратив её в свою колонию. Судьба Специи была предрешена её местоположением – во все времена здесь будут биться, прежде всего, за гавань.

Ещё в I в. город разграбили викинги. Ну, эти-то никогда поселений не строили: брали город на гоп-стоп и отчаливали обратно. Позднее сюда наведались сарацины с той же целью. В средние века здесь непрерывно воевали между собой Генуя, Флоренция и Венеция за право обладать гаванью на пересечении торговых путей.

Не стал исключением и ХХ в.: поскольку здесь базировался военно-морской флот, то в ходе боёв за Италию бомбардировками весь исторический центр Специи превратили в груды щебня. Особая известность порту пришла в 1945 – 48 г.г., когда отсюда были отправлены в Палестину более 23 тыс. евреев, выживших в концлагерях. В Израиле этот порт даже назвали «Дверь в Сион»

Пока гуляли по набережной, встретили Русалочку – девушка сильно возмужала по дороге из Копенгагена. Испив кофе на набережной, продолжаем свой путь в Парму.

 

Теперь наш автобус пыхтит между лигурийских холмов. Собственно, это и есть причина, по которой мы оказались здесь – особенности местного ландшафта. Достаточно посмотреть карту, чтобы понять: из Пизы в Парму можно попасть либо возвращаясь назад через Лукку, Флоренцию, Болонью и Реджо Эмилия, либо через Специю, Понтремоли и Берчето. Второй путь, как минимум, втрое короче. По дороге увидели одно природное явление (скажем так – не частое), когда над горным пиками формируются линзовидные облака (метеорологи меня поймут).

Перевалив через холмы и покинув Лигурию, мы спускаемся в долину Эмилия Романья. Здесь нас ждёт традиционный «пикник на обочине».

Выбрав площадку у придорожного авто-гриля, Ольга начинает своё действо. В этот раз главный персонаж – кухня Лигурии в её классическом генуэзском варианте. На правах хлебосольной хозяйки Ольга предлагает нам знакомство с фаринатой и песто. Фарината – это крестьянская лепёшка из гороховой муки (нута). Специалитет исключительно лигурийский, хотя с определёнными поправками (и под другими названиями) встречается в Пизе, Лукке, Ницце и даже на Сардинии – память о былом могуществе Генуэзской республики, куда их завезли купцы из Генуи. Итальянские эмигранты завезли фаринату даже в Уругвай и Аргентину, где она прижилась как национальное блюдо. Песто, тоже родом из Генуи, более распространён по территории Италии и имеет больше рецептурных вариаций (так, на Сицилии его готовят с помидорами и миндальными орехами). В основе же этого соуса, который итальянцы едят исключительно со всеми продуктами (кроме рыбы и джелато) - базилик, пармезан, ядра пиньи и оливковое масло. В классический вариант «песто алла дженовезе» добавляют ещё чеснок и пекорино. Этот соус более интернационален: его готовят во Франции (без сыра), в Австрии (с тыквенными семечками) и Германии (с черемшой).

Стоянка в этом месте порадовала (во всяком случае, нас) ещё одной встречей. Испытывая необъяснимую страсть к «дорожным монстрам», мы не могли просто пройти мимо, не задержавшись хотя бы на минутку у этого сверкающего зверя.

[Инна-Пермячка]

Теперь уже без остановок мы движемся в Парму – город пармезана (пармиджано реджано) и пармской ветчины (прошутто ди парма). Здесь нам надо пообедать и обязательно купить чего-нибудь к ужину (опять!..).

Вот уже показались городские стены Старого города (высадить нас должны на пьяцца / палаццо делла Пилотта). Туда мы подъезжаем по мосту через какую-то замшелую речушку. Если бы я не знал точно, что «Приключения Буратино» снимали в Беларуси, я бы решил, что сцену с Дуремаром и Тортиллой снимали именно здесь: «Затянуло бурой тиной гладь старинного пруда»…

Площадь, как и дворец, ни к авиации в целом, ни к пилотам в частности, никакого отношения не имеют.

Название пошло от средневековой игры в мяч, в которую здесь когда-то забавлялись. Я уже говорил о всенародной любви итальянцев любое строение называть палаццо. Этот же дворец Фарнезе, построенный в середине XVI в., больше всего похож на крепостной форт. Впрочем, он так и задумывался: вдоль стен разместили конюшни, оружейные и казарменные помещения. В результате дворцовый комплекс стал похожим на крепость с толстыми стенами, внутренними дворами, арками.

Каких-нибудь особых примечательностей или историзмов тут не наблюдается, поэтому мы проходим замок насквозь не задерживаясь. На площади у нас была задумка посмотреть мемориал Верди – увы… В своё время площадь сильно пострадала во время бомбардировок 1944 г. При разборе завалов, мемориал демонтировали и попросту приткнули в угол «до лучших времён». Эти времена не наступили и по сей день – мемориал находится всё там же, только сегодня он ещё и закрыт на реставрацию. С площади уже открывается панорама города.

Но прежде чем отстать от группы, мы вместе со всеми подходим к огромному ливанскому кедру. Дерево действительно исполинских размеров и, что примечательно, кардинально меняет окружающий микроклимат (по крайней мере, в радиусе кроны) – прохлада и сильный хвойно-смолистый запах. Наверное поэтому здесь на лавочках сидит много пожилых людей.

Но туристические группы приводят под это дерево не столько, чтобы подышать смолистым воздухом, сколько для того, чтобы рассказать о партизанском движении в этом крае в годы Второй мировой войны. В апреле 1945 г. именно партизаны освободили город от фашистского гарнизона.

Отсюда мы самостоятельно отправляемся бродить по городу и сюда же мы должны прибыть к назначенному сроку. Сейчас наша цель – соборная площадь.

Сейчас в городе проходит юбилейный 18-й фестиваль Верди, о чём напоминают многочисленные рекламные щиты. Юбилейный - не в смысле круглой даты: как говорят сами организаторы, 18 лет – возраст совершеннолетия. Мы тем временем выходим на центральную улицу Corso Cavour, открывает которую часовая башня. Время в этом городе охраняет легионер, а на цоколе башни размещён мемориал памяти итальянцев, погибших во всех войнах.

 

Пока мы идём на соборную площадь, можно немного поговорить об истории города. Парма была основана этрусками ещё в глубокой древности и с тех же времён имеет статус торгового и сельскохозяйственного центра. Во времена Римской империи в окрестностях города разводили коров и овец для снабжения римской армии продовольствием – молоком, мясом, сыром, творогом. Но что-то у жителей не заладилось (то ли цены высоки были, то ли качество никакое), и в I в. до н.э. Парма была разрушена солдатами Марка Антония. Правда, следующий император её восстановил (кушать-то надо всем) и назвал в свою честь - Колония Юлия Августа. А чего: император он или где? С падением Римской Империи город переименовали в Кризополис («город золота»), а уже в эпоху Средневековья вернули историческое название. И началось!.. За лакомый кусочек земли на пересечении торговых путей повелась непрерывная и ожесточенная борьба. Начиная с VI века, город переходил из рук в руки, как почётный красный вымпел: лангобарды, франки, гвельфы, гибеллины… В ХIV в. семейство Висконти присоединило его к Миланскому герцогству, передав его по наследству в ХVI в. семейству Фарнези, которые аж на два века установили здесь своё правление. Однако, в начале ХVIII в. династия Фарнезе прервалась и Парму передали наследнику по женской линии – испанскому королю Карлу III. Этот мандалай не нашёл ничего лучше, как через четыре года подарить ее австрийскому императору (в карты, наверное, продул). Впрочем, скоро отыграл всё взад и Парму вернули Испании. Затем город попал под владение Франции, затем снова – Испании, и так вплоть до 1860 г., пока Парма окончательно не присоединилась к Италии. Весёленькая история, ничего не скажешь!.. Жители успели побывать и итальянцами, и испанцами, и французами.

[Инна-Пермячка]

Итак, мы на соборной площади – пьяцца Дуомо. Главные здания здесь – кафедральный собор Успения Девы Марии (Санта Мария Ассунта), построенный в XII в., его ровесник баптистерий св. Иоанна, 84-метровая колокольня, пристроенная к собору в XIV в. и Епископский дворец (Палаццо дель Весковадо). Впрочем, по порядку.

Кафедральный собор Пармы имеет очень древнюю историю. Ещё в V в. здесь существовала раннехристианская базилика, сгоревшая в пожаре IX в. Собор отстроили заново, но через два столетия он снова сгорел. Поэтому в 1074 г. решили строить каменный, что и было выполнено к 1106 г. Правда, через 11 лет он пострадал во время землетрясения, после которого собор подремонтировали и достроили в окончательном виде. Последующие века собор пережил без особых потрясений, лишь периодически к нему что-нибудь пристраивали – то колокольню, то боковые капеллы. Для искусствоведов и ценителей живописи и скульптуры эпохи раннего Возрождения собор Санта Мария Ассунта интересен, прежде всего, работами Бенедетто Антелами и Корреджо. Мы не столь сведущи в этих вопросах, но определённый интерес имеем, поэтому направляемся к главному порталу, охраняемому византийскими львами.

Если внешний вид собора достаточно аскетичен, то внутри он представляет настоящую картинную галерею Ренессанса: картины и фрески занимают всё свободное пространство, перемежая стили и цветовые решения. По правильному, этот собор надо посещать так же, как и галерею – неспешными походами в течение недели и больше. Но, исходя из реалий, смотрим то, на что хватает времени. Остальное – фотографируем.

Входим во внутрь и понимаем: здесь мы надолго и, наверняка, потратим основное время пребывания. Много говорить мне здесь не придётся – буду больше показывать.

Сюжеты некоторых картин даже узнаём – например, «Избиение младенцев».

А вот что означает этот серпентарий – не знаем.

Есть здесь фрески, относящиеся явно к другой эпохе и к другому стилю.

Одна капелла определённо несет следы византийского влияния, особенно изображение Бога-отца в треугольном нимбе (почти не встречающееся в православии).

Если уж речь зашла о капеллах, то уместно упомянуть капеллу Св. Терезы, вызвавшую у нас определённое недоумение. Вернее, не сама капелла, а информационный стенд перед ней, который гласит, что здесь находится копия Бернини «Экстаз Св. Терезы».

  Ну и что здесь от Бернини, стесняюсь спросить? Сюжет?

[Инна-Пермячка]

В соборе представлены произведения, по времени создания охватывающие период

с XII по XVIII в. , как, например, «Снятие с креста» Бенедетто Антелами 1178 года.

Этот же сюжет, выполненный в более поздние времена, являет нам весьма откровенные

формы Марии Магдалины, совершенно недопустимые в Средневековье.

Декоративные элементы интерьера тоже выполнены с большим тщанием и изяществом,

будь то кафедра, вентиляционная решётка, светильники или что иное.

 

 

Ряд настенных росписей по технике напоминает «сграффито»

Есть в интерьере предметы для нас непонятные, как, например, кардинальская

шляпа (которая, наверняка, имеет свою историю) или набор мебели, словно из «Икеи».

 

В очередной раз подметили, как в католической храмовой живописи жгучая

палестинка (еврейка) Мария от полотна к полотну приобретает бледную

анемичность скандинавского типа. Особенно это заметно в галерее Уффици,

когда идёшь вдоль подобных изображений. Ну что же, время, которое мы могли

себе позволить  на осмотр этого храма, истекло – пора на выход.

Далее, уже на площади, мы смотрим баптистерий всё того же Бенедетто Антелами.

Несмотря на то, что строили его в XII в., издали мне он, почему-то, больше

всего напоминает многоярусный гараж.

Хотя, если подойти ближе, это сходство исчезает. Сам баптистерий закрыт, поэтому идём дальше.

[Инна-Пермячка]

Напротив собора расположен Епископский дворец или палаццо дель Весковадо. Строительство дворца по заказу местного епископа началось в середине XI, а закончилось – в конце XII столетия. Некоторые элементы первой постройки сохранились до наших дней. Следующие три столетия епископы Пармы довольствовались тем что есть, но в XV в. то ли деньги появились, то ли епископ оказался с фантазией, но дворец значительно изменили: к первому этажу было пристроено крыльцо и выложен внутренний двор. Через три столетия (опять!), по приказу очередного епископа, пристроили внутреннее крыльцо. И, наконец, двести лет спустя дому вернули средневековую форму. Сейчас здесь открыт епархиальный музей (Museo Diocesano di Parma), где представлены экспонаты, рассказывающие о распространении христианства, начиная от римских времен и до средневековья.

Следующее здание, что нам встречается на пути (а вообще-то мы идём на пьяцца Гарибальди) – церковь Сан Джованни Эванджелиста или, по нашему, Иоанна-Богослова. Её колокольня видна в просвет улицы прямо с Соборной площади, так что мы не плутая идём прямо к ней.

Построили эту церковь ещё в X веке, но первоначальный замысел архитекторов основательно пострадал во время пожара, и здание было перестроено на рубеже XIV и XV веков. Колокольня при ней была закончена только в начале XVII. Фрески на куполе собора были выполнены Антонио Аллегри, уже известным нам как Корреджо. Впрочем, увидеть их не удалось – церковь оказалась закрытой.

Ограничиваемся наружным осмотром и сразу находим отсылы к святому – его «золотой орёл небесный, чей так светел взор незабываемый», часть тетраморфа.

Следующая– базилика Санта Мария делла Стекката. Её тоже решаем осмотреть только снаружи (хотя желание посетить её велико – здесь творил Пармиджанино).

В путеводителях пишут, что построили её в 1521 − 1539 годах в подражание собору св. Петра в Риме. Да ладно… Очень бы хотелось увидеть хоть один элемент сходства.

А вот и сам мэтр, работы которого хотелось, но не удалось увидеть. Полное его имя звучит как восточный титул: Джироламо Франческо Мария Маццола, он же Пармиджанино. Судьба его по-своему трагична: будучи гениальным художником и гравёром, он вляпался в алхимию и, как написал его биограф Вазари, «…превратился, как и все другие, однажды на ней помешавшиеся, из человека изящного и приятного в бородатого, с волосами длинными и всклокоченными, почти дикого, совсем не такого, каким был раньше, и после того, как он так опустился и стал нелюдимым и мрачным, напали на него тяжкая горячка и жестокий понос, вследствие чего через несколько дней он отошёл к лучшей жизни, положив тем самым конец тягостям мира сего».

На стене этой базилики весьма позабавила одна табличка, вернее – место, куда её поместили. Наверное, подразумевалось, что когда в грозу человека шандарахнет молнией и собьёт с ног, то последнее, что он сможет подумать, лёжа на тротуаре и глядя на это предупреждение: «так вот отчего мне так грустно и хреново!..».

Всё, мы выходим на пьяцца Гарибальди. Теперь пора озаботиться обедом: «ворон к ворону летит, ворон ворону кричит – ворон, где б нам пообедать, как бы нам о том проведать?». Прямо напротив префектуры  памятника Гарибальди находим чудную террасу с видом на площадь. Расторопный официант быстренько принял заказ и так же быстренько его принёс. А разыгравшаяся фантазия нам сегодня предложила: ризотто фрутти ди маре (ой, как я его люблю и уважаю!..), пицца «маргарита», бельгийское пиво «Гримберген» дубль амбер и итальянское пиво «Бира Моретти». Ну-с-с, приступим!

Пока мы трапезничаем, можно поговорить о местных гастрономических эксклюзивах. Конечно же, это сыр и прошуто. Сначала – о ветчине. Не менее известным вкусом Пармы, чем пармезан (о нём чуть позже) считается ветчина Prosciutto di Parma. Мы немного говорили о ней, когда посещали Сан Даниэле дель Фриули. Правда, коме неё здесь производят и такие известные мясные деликатесы как салями ди Фелино, кулателло, корра ди Парма и другие.

Мясо - вот основа феноменальной популярности пармской ветчины за пределами Италии. Для будущей Пармской ветчины подходят окорока всего лишь нескольких пород итальянских свиней, живущих в строго выбранных регионах Северной Италии. И каждая свиная ферма должна быть зарегистрирована Институтом по контролю за качеством Пармской ветчины I.P.Q. (Instituto di Parma Qualita). Этот специальный сертифицирующий орган был создан в 1998 г. в дополнении к контролю, осуществляемому Консорциумом производителей Пармской ветчины. На каждой свинье ставят клеймо с информацией о ферме и месяце рождения свиньи. Вот так – чужие здесь не ходят. Молодых поросят выкармливают молочной сывороткой – побочным продуктом от производства сыра пармезан. Подросших свиней откармливают по специальной диете: только молоко, фуражный ячмень, кукуруза, фрукты – комбикормов в рационе животных нет. Для приготовления прошутто ди Парма отбирают животных, чей возраст превысил 10 месяцев. По массе тоже есть ограничения – свинья должна весить не меньше 160 кг. Каждый окорок нумеруется, на нем проставляется наименование региона, где выросло животное. После этого продукт просаливается морской солью и вялится не менее 1 года в цехах с температурой от 0 до +4 градусов. После «созревания» наступает самый важный момент – взвешивание. Его проводят представители I.P.Q., тщательно проверяющие внешний вид и соответствие продукта установленным стандартам. Если все в порядке – продукт получает знаменитое клеймо с короной и слово «Parma».

Теперь пару слов о таком упоминавшемся местном деликатесе как Кулате́лло (culatello di zibello), менее известном за пределами Италии, но не менее вкусном. Кулателло – это ветчина самого высшего сорта, которая готовится из свиных окороков весом не менее 17кг. Из каждого окорока берется только одна часть вырезки наиболее нежной части без кости (это основное внешнее отличие кулателло от Пармской ветчины). Необходимо подготовить вырезку, убрать лишний жир и обрезь. После этого заготовка помещается в просоленный мочевой пузырь и прошивается специальной веревкой, из нее же делают и обвязку. Далее свежая ветчина помещается в подвал и выдерживается в течение 24 месяцев при температуре 12-15 градусов. Здесь важна и влажность – не менее 78%, и особый климат местности, в которой не редки туманы, что очень хорошо способствует созреванию продукта.

 

Да, забавно, поедая ризотто с морепродуктами (свежайшими!), рассуждать о вкусовых достоинствах мясных деликатесов. Под конец обеда мы решили попробовать ещё один местный специалитет (теперь уже десерт) с бокалом местного же игристого вина «Ламбруско», чем привели официанта в полный восторг своим познанием местной кухни. Правда, учитывая количество съеденного, нам пришлось ограничиться одной порцией на двоих. Это – Зуппа Инглезе, местная разновидность тирамису.

Название для итальянского десерта достаточно странное, но вполне объяснимое. На самом деле Зуппа Инглезе, что в переводе означает «английский суп», не имеет никакого отношения ни к первым блюдам, ни к Туманному Альбиону. Слово «zuppa» (суп) в итальянской кухне относится как к соленым, так и к сладким блюдам. Оно происходит от глагола «inzuppare», что означает «замочить». Поскольку бискотти (сухие бисквиты) опускаются в специальный вишнёвый ликёр, десерт и называется Zuppa. Точно так же бобы с овощным рагу, рагу из рыбы или моллюсков, подаваемые с с поджаренным хлебом, который макают в соус, называют «zuppa di verdure» или «zuppa di pesce». Первое упоминание об этом традиционном итальянском лакомстве датируется 1552 годом, когда его впервые подали герцогу Корреджио. А Англия здесь появилась вот с какого боку. Правители средневековой Феррары, любившие посещать Англию, потребовали от кондитеров воссоздать интересный десерт, который они попробовали при дворе королевы Елизаветы (скорее всего, это был английский пудинг, который в те времена не выпекали, а варили в кипятке, завернув в ткань). И повара прекрасно справились с поставленной задачей: прего – Зуппа инглезе!..

Есть и другая попытка объяснить это название: начиная с XIX века десертом стали лакомиться англичане, жившие во Флоренции. Глядя на них, местные кондитеры и дали десерту такое название. Не знаю, но лично мне такая версия кажется неуклюжей.

[Инна-Пермячка]

Ну вот, обед закончен. На что потратить оставшееся время? Заглянуть на те улицы, где мы ещё не были? Или вернуться и осмотреть фрески Пармиджанино в базилике Санта Мария делла Стекката?

А вот и не угадали – ноги в руки, попу в горсть, волю в кулак и бегом на поиски продуктового магазина, чтобы не остаться без ужина. Правда, увлекательное и захватывающее времяпровождение? Тот «Карифур», который мы нашли по карте недалеко от пьяцца Гарибальди и на который рассчитывали, оказался закрыт. Вот те нате – хрен в томате… Хорошо, что подсказали одногруппники ещё один магазин недалеко от палаццо Пилотта. Спешим туда, по пути, как в кино, отматывая назад кадры. Вот мы проходим мимо базилики Санта Мария делла Стекката (опять мимо!..), вот мы проходим мимо Ливанского кедра, а вот, рядом с ним, старый знакомый – ананасиус тосканиус развесистый, только из него теперь какие-то алые зёрна торчат. Что за фрукт?

Вот, наконец, и искомый магазин. Забегаем туда, пихая в корзинку всё, что попадается под руку – автобус ждать не будет. Успели!.. Через палаццо Пилотта возвращаемся к стоянке автобуса. Имел я в виду такие пробежки…

Но, прежде чем завершить этот день в австрийском Инсбруке, мы посещаем ферму, где производят тот самый пармезан или Пармиджано Реджано (именно так – уважительно и с большой буквы). Особое впечатление от посещения фермы оставили огромные зелёные газоны (не луга, а именно газоны), на которые так и тянуло прилечь.

А пока мы боремся с искушением, можно поговорить и о сыре. Своё название он получил по наименованию двух основных провинций-производителей: Парма и Реджо-нель-Эмилия. Распространённое в мире слово «пармезан» является французским вариантом итальянского названия (будем и мы так называть его в рассказе – и привычнее, и короче). Пармезан очень любил Казанова, но считал его родиной не Парму, а город Лоди в Ломбардии. Здесь нет противоречий – в Ломбардии тоже делается супертвёрдый сыр под названием грана падано. 

Считается, что изобретателями оригинального рецепта были монахи-бенедиктинцы, нуждавшиеся в сорте сыра, пригодном для длительного хранения во время паломнических странствий, что и стало причиной его популярности. Не знаю, к какому ордену принадлежит церковь Сан Джовани Эванджелиста и примыкающее к ней аббатство, но документально подтверждено что пармезан здесь производят аж с XII в. Первое литературное упоминание Пармиджано Реджано приходится на XIII в. – его описал в своём «Декамероне» Бокаччо. Сыр популярен и по настоящее время: на севере Италии несколько банков выдают кредиты под залог сыра пармезан. Такой способ кредитования начали применять ещё в 1950-х годах, он позволяет сыроделам избежать финансовых трудностей в период созревания сыра.

Название Пармиджано Реджано защищено законом Италии: т.е. только производители отдельных регионов, которые полностью придерживаются норм и правил производства, имеют право выпускать сыр под такими названиями и помечать его знаком качества DOP (Denominazione di Origine Protetta). Для паремзана определены следующие регионы Эмилия-Романья: Парма, Реджо-Эмилия, Модена. Так же его производят в Мантуе и Болонье. При использовании молока для изготовления сыра Пармиджано Реджано не допускается  кормление коров силосом - их кормят только сеном из луговой травы, что, естественно, делает пармезан более дорогим. А теперь на заметку российским и белорусским сыроделам: настоящий (!) итальянский пармезан готовят только из свежего молока и закваски. В огромных медных чанах к молоку добавляют сыворотку и нагревают до 35ºС. Затем добавляют сычужный фермент и оставляют свернуться. Сырный сгусток быстро измельчают на кусочки размером с рисовое зерно, собирают в плотную ткань и помещают в круглые формы. Первоначальный вес сгустка, из которого получится круг пармезана, составляет 45 кг, вес готового сыра уменьшается до 38 кг.

На будущем сыре отпечатывают дату изготовления, название завода и помещают головки в насыщенный соляной раствор на 20-25 дней. Насытившиеся солью круги сыра кладут на деревянные полки в комнаты, где поддерживается постоянный климат. Здесь пармезан выдерживается 12 месяцев. Весь же процесс старения Пармиджано Реджано занимает от 12 до 36 месяцев. Каждые семь дней круги сыра протирают и переворачивают. Созревшие сыры проходят обязательную проверку: опытный инспектор стучит по каждому сыру серебряным молоточком, как настройщик роялей, и по звуку определяет внутренние дефекты: пустоты и трещины. Такие сыры получают особую маркировку, предупреждающую покупателей о не самом лучшем качестве продукта. Сыры, успешно прошедшие проверку качества, маркируются логотипом контролирующей организации Consorzio Parmigiano-Reggiano.

Кстати, сыворотка, отжатая из сыра, тоже идёт в дело: ей откармливают свиней, чтобы получить ту самую знаменитую Пармскую ветчину.

Во время променада замечаем: окружающий пейзаж, с этими бескрайними зелёными газонами и корпусами фермы в псевдо-готическом стиле, настолько идиллический, что если бы не регулярно подъезжающие фургоны от магазинов-потребителей, можно было бы подумать, что мы на прогулке в каком-нибудь парке.

Всё – мы снова в автобусе и, плавно покачиваясь, несёмся навстречу Австрии. Глядя на пламенеющий за окном закат, тихонько бормочем: «вот и кончилось лето – до свиданья, Италия»…

[Инна-Пермячка]

9. Зальцбург – здравствуй, Австрия; Вена – прощай, Австрия

Итак, мы вышли на финишную прямую нашего маршрута. Сегодня, в девятый день нашего тура нам предстоит пересечь всю Австрию: выехав утром из Халль ин Тироль, пригорода Инсбрука, вечером мы должны остановиться в пригороде Вены – Моллерсдорфе. Здесь наша группа разъединяется: часть на автобусе следует дальше в Польшу, а часть (в том числе и мы) на следующий день вылетает из аэропорта Вены. В связи с этим, сегодня нам предстоит два переезда: 3-х и 4-х часовой, а значит опять «отработать» в автобусе полную рабочую смену, преодолев почти 500 км.

Пейзаж за окном не оставляет никаких сомнений – Тирольские Альпы. Гранитные заснеженные пики, склоны, поросшие почти чёрными вековыми елями и туман, пластами ползущий по низинам. Чтобы окончательно нас заверить, что Италия осталась в прошлом, за окном периодически мелькают сельские кирхи с их легкоузнаваемыми луковичным куполами. Погода тоже самая «тирольская» - серое небо сплошь затянуто серыми облаками, грозящими каждую минуту сорваться в дождь. Остаётся только надеяться, что когда после Зальцбурга мы спустимся в долину, погода всё-таки улучшится. В конце концов, нам на завтра выпала возможность ещё раз погулять по Вене – жалко будет, если делать это придётся под дождём.

В Зальцбурге мы подъезжаем сразу к старому городу со стороны крепости Хоензальцбург. Традиционно этот город связывают с Моцартом. И действительно, на его имени здесь не зарабатывает только ленивый. Но для нас этот город стал местом романтической любви архиепископа Вольфа Дитриха фон Райтенау и Саломеи Альт (22 года совместной жизни, 15 детей). В одном из своих отчётов («Романтические дороги Германии») я достаточно подробно об этом рассказывал, поэтому повторяться не буду.

Времени на Зальцбург нам выделили катастрофически мало, поэтому мы принимаем волевое решение: от посещения кафедрального собора отказываемся (занимает очень много времени), просто гуляем и попутно ищем заведение, где можно пообедать. Ну, а там уж на что времени хватит, поскольку, спасибо судьбе, здесь мы уже один раз провели целый день и даже побывали на пивном фестивале «Рупертикиртаг».

Сейчас, минуя Ноннбергское аббатство, мы прямиком направляемся на соборную площадь (Капительплац). По пути наше внимание привлекает одна вывеска: похоже, что проблема, где пообедать, решена. Изначально, как дежурный вариант, мы в уме держали «Норд-Зее» в доме Моцарта. Но пиво «Штигль» решило всё бесповоротно – после «Рупертикиртаг», это одно из самых любимых австрийских пив (или пивов?).

Вот мы и на соборной площади. Издалека виден золотой шар. Вообще-то, если подходить канонически, шар должен быть серебристо-синим, поскольку это не что иное, как памятник Паулю Фюрсту - создателю всемирно известных шоколадных конфет-шариков «Mozartkugel». Конфеты были созданы Паулем Фюрстом  ещё в 1890 году, однако он не запатентовал своё кондитерское изделие, и теперь под именем конфет  «Моцарт-кугель» по всему свету делают шоколадные шарики с марципаном в коробках и обёртке красно-золотого цвета, а по-сути – подделки. Настоящие конфеты называются «Original Salzburger Mozartkugel», и бывают они только в серебристо-синих фантиках. 

Этот ракурс очень любят туристы, т.к. здесь видна ещё и крепость и, даже, фуникулёр, который туда ведёт.

Но не только этой «конфеткой» привлекает площадь. В переходе, между колоннами здесь размещена скульптура, которую мы упоминали при посещении Греве ин Кьянти – «Плащ совести» Анны Хроми. Первый раз эту скульптуру мы увидели в Праге перед Сословным Театром – там она носит название «Командор», поскольку установлена в честь премьеры оперы Моцарта «Дон Жуан».

 

Всего же этих «плащей» Хроми наваяла несколько штук. Кроме Зальцбурга и упомянутого Сословного театра в Праге, скульптура стоит в Афинах и в других местах. За время творческих терзаний Хроми, плащ превратился из скульптуры в часовню (во внутрь которой можно войти) высотой более 4 метров, вырезанную из блока белого мрамора весом 200 тонн в пещере Микеланджело в Карраре. А мы Церетели ругаем за гигантизм… К тому же, идея не такая уж и оригинальная - подобная скульптура, но уже другого автора и возрастом постарше, стоит в Будапеште с 1903 г. в парке Вайдахуняд.

От собора мы отправляемся просто блуждать по знакомым и полюбившимся улочкам, узнавая старых знакомых. Вот, например, карильон на епископской резиденции. Однажды услышанный под Новый год рождественский гимн «Тихая ночь», исполненный на его колоколах, потряс до глубины души. Редко мы испытывали такое единение музыки, времени и места. А вот и ещё один знакомец, названный самими зальцбуржцами как «самый бесполезный прибор в городе»: барометр. Просто погода в здешних краях настолько капризна и переменчива, что барометр совершенно не поспевает за ней. Пока он передвигает стрелки с «пасмурно» на «ясно», солнце прячется за тучи и снова начинает идти дождь. Самый точный прогноз – вчерашний!..

Ещё один узнаваемый «житель» - Св. Флориан, что стоит на Альтмаркт возле епископской аптеки. Горожане очень почитают этого святого-огнеборца: он оберегает город от пожаров. Аптека, кстати, находится здесь аж с XVI в., а буквы «f.e.» указывают на собственность князя-архиепископа.

Гуляя вокруг рынка, доходим до кондитерской, которую Пауль Фюрст открыл ещё в 1884 г. Пользуясь тем, что она оказалась открытой и сегодня, заглядываем во внутрь.

Действительно, всё серебристо-синее. Впрочем, здесь есть не только «кугели» всех размеров, но и всевозможные пряники, марципановые фигурки и прочие кондитерские искушения. Купили одну «всамделишную» конфету – раньше из Зальцбурга мы привозили красно-золотые «моцарткугель». В основном, на сувениры – сами-то мы марципан не очень жалуем. Может именно поэтому никакой разницы не почувствовали.

Недалеко от этого места есть одна табличка из жизнеописания Бебеля. Меня всегда забавляет, когда суть явлений неожиданно проглядывает из-за названий и слов. Язык, подчас, очень точно передаёт истинное значение. Как, например, здесь: «Социалистен фюрер». Вот так – ни прибавить, ни убавить – фюрер.

[Инна-Пермячка]

На этой же улице сделали неожиданное приобретение. Когда снова заморосил дождик, забежали в один магазинчик, который, как оказалось, специализировался на национальных нарядах. Там увидели занятную китайскую пару: внучка убеждала дедушку купить тирольскую шляпу. Мне отвели роль то ли независимого эксперта, то ли манекена. Шляпу водрузили мне на голову, и пока дедушка придирчиво разглядывал как она сидит, внучка знаками мне сигнализировала, чтобы я одобрил дедушкин выбор. Наверное, я на столько проникся ответственностью поручения, что неожиданно понял: такая шляпа нравится мне самому. В конце концов, уговорив дедушку и себя, мы в обновах снялись на его смартфон. Сам же я в шляпе щеголял вплоть до отлёта из Вены.

По кондовой традиции, покупку необходимо обмыть (а то носиться не будет!). Сказано  –  сделано, тем более, что глаза давно уже заприметили подходящий вариант.

Пара дебрецинеров, баварская сосиска и австрийское пиво «Мураер» замечательно исполнили свою миссию. Прозит!..

Сейчас мы находимся на площади перед Францисканеркирхе. Здесь расположен маленький рынок, который работает всегда – и в будни, и в праздники. Мне он очень нравится своей компактностью и разнообразием товаров. Вот и сегодня тоже. Впрочем, грибами-ягодами нас особо не удивишь – у самих хватает. А вот явная экзотика в виде фенхеля и артишоков – это да, это от души. Позабавил своими конусами незнакомый салат (или капуста?). Есть здесь и сырные прилавки, и колбасные, и горы всевозможных бретцелей (брезен или претцель, как их называют аборигены). Ну и, конечно же, киоски со всевозможными «моцартами» и «кугелями» (куда же без них?). Обычно, в них мы и покупаем конфеты на сувениры.

Впрочем, хватит нагуливать аппетит. Сейчас мы заходим в церковь, которую ещё называют Университетской или Коллегиенкирхе.

Судьба её во многом повторяет судьбы многих церквей Европы. Построенная в начале XVIII в., она много раз перестраивалась, горела в огне пожаров и однажды была даже обезглавлена: одному из епископов не понравилось что шпиль  церкви был выше кафедрального собора. «Резать к чёртовой матери, не дожидаясь перитонита!..» - вот стандартное решение для такой ситуации во все времена. Только в XIX веке церкви вернули первоначальный вид, восстановив башню. А во время нашествия Наполеона в ней, дабы унизить местных жителей, хранили сено для французской кавалерии. Интересно, что впоследствии церковь стала гарнизонной и в Австрийской империи по указу одного из кайзеров.

 

 

Внутри церковь более сдержанная, чем кафедральный собор, но всё равно общий интерьер завораживает. Церковь большая и светлая, несмотря на явные элементы готики во внутреннем убранстве, больше, всё-таки, тяготеет к барокко. Если в главном соборе чувствуется влияние итальянских архитекторов, то здесь, безусловно, присутствует барокко в классическом немецком стиле – достаточно взглянуть на раскрашенные скульптуры возле многочисленных алтарей.

[Инна-Пермячка]

Здесь опять встретили «старых знакомых». Среди всего соборного убранства, каждый раз, когда мы бываем в этой церкви, я приветствую двух персонажей. Один из них – раздражённый ангел. В реймском соборе есть улыбающийся ангел, а здесь – его противоположность. Наверное, он и вдохновил В.С. Высоцкого на строки: «так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?». Наверное, в душе, пусть и глубоко он, всё-таки, лучезарный. Другой – просто символ прилежания: «Учись, сын мой! Хорошо учись и усердно, а не то будет тебе воздаяние по делам твоим!». Тоже позитивненько.

Теперь нам пора отправляться в «Штигль келлер» отобедать. Место там удобное – как раз мимо окон группа пойдёт к стоянке автобуса, не проморгаем. Продуктовых магазинов в этой части Зальцбурга нет, поэтому приходится только уповать на австрийских отельеров: очень не хочется куда-нибудь тащиться на ночь глядя (будем-то мы, всё-таки, в пригороде).

Небо опять начинает хмуриться, но нас это уже не волнует: впереди – обед под крышей и долгий путь в автобусе, а там, глядишь, и погода выправится.

А вот и он – наш последний приют в Зальцбурге.

К нашему вящему удовольствию, заведение оказалось не обычной «проходной» кафешкой, а вполне интерьерным рестораном австрийской кухни а-ля «охотничий домик». Обслужили нас моментально (при лимите времени – это всегда нервический момент) и, помимо любимого «Штигля», порадовали прекрасной (и весьма недорогой) кухней. Отдельные штатские получили свою вожделенную «утку-конфи», а я решил вспомнить об австро-венгерских корнях империи и заказал классический гуляш (нельзя ведь постоянно полагаться на отечественный общепит – так и настоящего вкуса никогда не узнаешь). Из напитков решили опробовать новый для нас сорт пива – «Stiegl Weisse» нефильтрованное. Весьма недурственно, рекомендую. Но фестивальное, всё-таки, лучше.

Я не зря заговорил о фестивале («Рупертикиртаг») – в ресторане устроено маленькое повествование о пивоварне «Штигль», его истории и традициях. В том числе и о фестивальных. Вот этих коней в упряжке, например, мы видели воочию.

  

Это – знаменитая норикийская порода лошадей (и пару глоточков между фразами). Знаменита она тем, что уже на протяжении нескольких веков «Штигль» разводит их в своих конюшнях, чтобы и по сей день развозить на них пиво по городу. Люди специально приезжают, чтобы посмотреть, как  каждый день выезжает из ворот пивоварни повозка, запряженная четверкой норикеров-тяжеловозов, и развозит свежее пиво по близлежащим барам и ресторанам. А на фестивале эти мохноногие трудяги развозили совершенно эксклюзивный сорт пива - «Штигль браукюнст», которое выпускается лимитированной партией именно к пивному фестивалю Зальцбурга и выдерживается только в дубовых бочках. Жаль, но в этом году мы чуть-чуть промахнулись с фестивалем: он закончился, буквально, за неделю до нашего приезда. Настоятельно рекомендую ТТВ сентябрьские поездки в Зальцбург приурочивать именно к этой дате: организационно это ничего не стоит, а удовольствия – на целый рупь. Прошло уже три года, а до сих пор вспоминается взахлёб.

За воспоминаниями, которые перемежались мелкими глоточками, подоспел и долгожданный обед. Та сосиска с соборной площади, после прогулок между прилавками с гастрономическими искушениями, давно рассосалась, как туман поутру.

Утку-конфи принесли ожидаемо нежной и совсем не жирной, несмотря на провокационный внешний вид. Гарнир – тоже ожидаемый: зауэркраут. Казалось бы, что может быть проще тушёной капусты? Только пареная репа, а вот поди ж ты… Кисловато-сладковатая, с явными ягодными нотками, эта квашеная краснокочанная капуста как нельзя лучше дополняет темно-розовое утиное мясо. Просто фейерверк вкуса!..

Гуляш тоже оказался хорош: нежные куски говядины, распадающейся на волокна, подали с большим картофельным колобком-кнёдлем (чехи их зовут «кнедлики» или «брамбораки»). Мадьярский след ощутился сразу – паприки не пожалели. Понятное дело, под такое угощение пиво запросилось на «бис». Кёльнер, ещё парочку, битте!..

Об чём может думать сытый турист? Правильно: об выпить ещё кружечку пива и об подремать в мягком кресле автобуса под неспешный рассказ о том, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. Впрочем, можно ещё посожалеть о краткосрочности пребывания в таких городах.

Нам осталось только попрощаться с местными святыми, епископами и апостолами, сторожащими вход в кафедральный собор. И загадать новую поездку в Зальцбург: одно желание так и осталось не исполненным (просто не вошло). В этот раз нам опять не довелось попробовать знаменитый зальцбургский нокерльн (три пика) – суфлеобразный десерт циклопических размеров. Значит, приедем в гости снова!..

[Инна-Пермячка]

В полудрёме мы добрались до Моллерсдорфа, где нам предстоит провести последний ночлег на территории Австрии. Часть группы, вместе с Ольгой, сейчас отправляется на автобусе дальше. Их ждёт серьёзное испытание – многочасовой трансфер по территории Польши, далее через Брест поездом на Москву. Грустно…

Помахав рукой отъезжающему автобусу, отправляемся в гостиницу размещаться в номере (Ольга нас уже успела расселить). Для начала спускаемся в ресторан (он расположен в цокольном этаже) на разведку: всё-таки, надо определиться с ужином – оставаться здесь или ехать куда-нибудь. Судя по размерам сонного Моллерсдорфа, здесь вряд ли есть другие рестораны. Теоретически, на трамвае (остановка через квартал) можно добраться либо в Вену, либо в Баден – мы, как раз, находимся посередине. Что в ту, что в другую сторону ехать около получаса. Честно говоря, очень не хочется – уже сказывается накопленная за поездку усталость. Итак, сидим в ресторане (просторном и со светлой сосновой мебелью), попиваем австрийское пиво (сегодня это – «гёссер марцен») и изучаем меню. С каждым глотком и с каждой осиленной строчкой меню настроение неуклонно поднимается вверх. Всё, решено – мы никуда не едем. Позже, разбирая материалы поездки, мы нашли информацию об этом ресторане. Оказывается, его кухня достаточно известна в Вене, и столичные жители сюда специально приезжают поужинать или на уик-энд. О, как!

Обустроившись в номере и переодевшись, отправляемся гулять. Время уже близится к вечеру и Моллерсдорф, как истинно бюргерский городок, отходит ко сну – на улицах НИ ДУШИ. Побродив немного в одиночестве, решаем вернуться в гостиницу, тем более, что кожей ощущаем за собой пристальное наблюдение: то за забором кто-нибудь мелькнёт, то дрогнет занавеска на окне – а кто это там, ферфлюхтер,  меж домов шарабохается? Тем более, что смотреть в Моллерсдорфе совершенно нечего.

Итак, «Хольцингер». Можно рассматривать его как бонус за то, что мы всю поездку терпеливо сносили ужины «на коленках». Совершенно беспристрастно могу констатировать – это был лучший отель за время тура и лучший ресторан (включая кухню и цены).

Ужин превзошёл все наши ожидания: не знаю, за что ставят мишленовские звёзды, но это точно была «высокая кухня». Во всяком случае, тафельшпиц оказался лучшим за все наши посещения Австрии, хоть подача и отличалась от классического «кайзеровского» рецепта. Порадовался за нас официант. Я давно уже наблюдаю такую тему: официанты, которые любят свою профессию, очень благосклонно воспринимают интерес туристов именно к их национальной кухне. Так вот, памятуя о том, что вечер мы начали с пива, он его же и предложил к мясу. Мы гордо отказались – в меню мелькнуло слово «хойригер», вот и несите нам вина. Мы не слышали об австрийских винах таких цветастых легенд, как о тосканских, бургундских или токайских винах, но глубоко уважаем местный рислинг. Похоже, это обстоятельство произвело на официанта впечатление. Во всяком случае, когда мы на десерт заказали фондан (шоколадный кекс с жидким шоколадом внутри), он, как комплимент, вынес два больших бокала. По цвету и текстуре их содержимое напоминало очень светлый грушевый сок. По вкусу – что-то фруктовое и невероятно ароматное. После нескольких попыток изъясниться на пальцах, выяснили, что это – знаменитый австрийский «штурм». Штурм – напиток сугубо сезонный и невероятно популярный в Австрии. По сути, это молодое виноградное сусло, только-только начавшее бродить и потому имеющее крепость 4-5⁰. В Чехии мы пили нечто подобное, называвшееся «бурчак», но по внешнему виду это было менее презентабельно. В «Хольцингере» нас угостили действительно утончённым напитком, пить который можно только пару недель в году. Дома, пытаясь собрать побольше информации о штурме, на одном «гастрономическом» сайте наткнулся на такое определение: «Штурм по внешнему виду напоминает кумыс, а по вкусу - «коктейль» из кумыса, кваса, пива и шампанского одновременно». Хохотал так долго и неистово, что собирались даже вызвать врача. На мой вкус, штурм больше похож на фруктовый сок с мякотью, слегка забродивший, но без этого резкого привкуса брожения, шибающего в нос. Ассоциации с фруктами могут быть разными, в зависимости от сорта винограда. Один из нас в бокале прочувствовал спелую грушу, другой – ваниль. В общем, как в Голландии есть весенняя завлекалочка в виде парка тюльпанов Кейкенхоф, так в Австрии есть завлекалочка на осень в виде штурма. Это, действительно, очень вкусный и достойный напиток. Недаром говорят, что осень в Австрии – это единственное время, когда австрийцы пьют что-то ещё, кроме кофе и пива. Жаль только, что напиток этот абсолютно нетранспортабелен. Из магазина или с ярмарки до домашнего холодильника штурм ещё можно довезти (продают его только в пластиковых бутылках), а вот на более дальние расстояния – нет. Поэтому не стоит даже мечтать заказать кому-нибудь привезти из Австрии штурма. На ярмарки и в рестораны штурм привозят в дубовых бочках – у кого-нибудь есть бочка, с которой пускают в самолёт? Вот то-то…

Кстати, не надо думать, что штурм – это невинный напиток (многие на этом оконфузились). Да, алкоголь на вкус не чувствуется, но это не отменяет его действие на организм. Действие внезапное и безапелляционное: после очередной кружки штурма (а австрийцы, соревнуясь, доводят их число до 20) словно отключается ток и человек рушится без всяких признаков сознания. Впрочем, длится такое состояние недолго – всего пару минут.  Не успели окружающие как следует испугаться,  как снова - «жив, здоров и невредим мальчик Петя Бородин. Битте, нох айн штурм!»

Под занавес, когда курили, пообщались с голландцем (тот ещё был лингвистический аттракцион!). Сошлись во мнении, что кейкенхофские тюльпаны потрясающе красивы, а голландская селёдка, вообще, не имеет равных. От гордости голландец раздулся как индюк и сказал, что ему тоже нравится наш «министр Путин». Пришлось его поправить: мы же не называем короля Нидерландов прорабом или топ-менеджером.

Прощальное утро выдалось пронзительно солнечным, под лучами которого раскрылись розы, во множестве растущие вокруг отеля (вчера было не до них)

 

Несмотря на то, что выехали из отеля относительно рано (8-30), в центр Вены мы добрались только к 10 часам – увязли в пробке. На всё-про всё у нас оставалось только чуть больше пары часов. Поэтому волевым порядком очерчиваем для себя ареал – от Хофбурга до Штефан-плац. Нельзя объять необъятное – будем просто фланировать под венским солнцем.

Ещё в прошлое посещение Хофбурга приметил одну скульптуру, украшающую фонтан около Михаэлес-Тор: «Австрия – морская держава». Когда это им привиделось?

Покрутившись немного по кайзеровской резиденции, отправляемся на Грабен – где же ещё провести в Вене последние часы как не на главной торговой улице?

Именно здесь, недалеко от Штефан-плац, мы снова встретили главную примету осени в Австрии. Примета пользовалась очень большой популярностью.

Только предстоящий авиаперелёт удержал нас от искушения. Кто его знает, как поведёт себя этот штурм на высоте – вдруг, миль пардон, начнёт пучить? Нет уж, лучше мы пойдём решать продовольственную проблему: во-первых, надо запастись едой в дорогу (повторное употребление аэрофлотовских сэндвичей организм не вынесет -  может обидеться и отказать), во-вторых, надо где-то или что-то перекусить (телефонный кабель прошу не предлагать). Последнее сделать проблематичней – в виду раннего (для Вены) часа, многие кафе и ресторанчики ещё не открылись.

Понимаем, что проще всего и ближе всех решить эту проблему можно в «Норд Зее». Во всяком случае, без бутербродов мы оттуда точно не уйдём. Так оно и есть: мужественно отвернув лица от всяческих кальмаров и лобстеров-шмобстеров, стоически перенося искушение морепродуктами, мы набираем охапку самых разных бутербродов: и с креветками, и с лососем, и с белорыбицей (даже не пытайте меня – возможно, это был палтус), и мои любимые «кайзер-брод» с маринованной селёдкой. Теперь, обогнув Штефан-плац вокруг собора, тем же маршрутом возвращаемся в Хофбург, поближе к стоянке автобуса, который повезёт нас в аэропорт.

А теперь, сидя на скамеечке и щурясь от осеннего солнца, под бутербродики можно подвести первые итоги тура (окончательные мы подводим через 2-3 недели, когда пройдёт усталость и схлынет, неизбежный в групповых поездках, негатив).

Итак, оправдал ли тур возлагавшиеся на него надежды? В основном – да. Несмотря на обилие платных дегустаций, нам удалось почувствовать вкус Тосканы, даже избежав их. Было ли в туре комфортно? Скорее всего – нет. Отсутствие полноценных ужинов из-за крайне неудачного расположения гостиниц, постоянная еда в сухомятку на ночь здорово обесценивала дневные впечатления. Кроме того, такой режим питания к концу поездки стал ощутимо давить на поджелудочную. Комфорт не может и не должен вступать в противоречие со здоровьем. Было ли в поездке интересно? Безусловно – да. Гарантией этому и залогом успеха, без сомнения, является профессионализм и эрудиция Ольги Бобровничей, то, как она продумывает попутную информацию, начиная от документальных видеосюжетов и кончая художественными фильмами, касающимися истории или географии посещаемых мест. В очередной раз – браво! Это же можно сказать и по поводу всех организационных моментов – никогда мы ещё не расселялись в гостиницах так беспроблемно.

А теперь нам пора в аэропорт. Будем надеяться что перелёт пройдёт безо всяких неожиданностей. Чао, Италия! Чусс, Австрия! До новых встреч!

[Инна-Пермячка]

А вам тоже становится немножечко грустно, когда закончили свой отзыв?

[Larisa D]

Инна, мне тоже всегда очень грустно, когда отзыв заканчивается,  ведь в него вкладываешь душу, много труда и целую уйму времени... И главное,  проживаешь кусочек своей жизни, только не в реальности, а в воспоминаниях...  Спасибо Вам за вкусный итальянский рассказ! Это было, как всегда умнО, красиво, интересно и очень весело! Новых Вам вкусных путешествий и ярких впечатлений!  

[Анатольевна]

Инна и Сергей, я очень благодарна вам за ваши отзывы! С юмором, со своей точкой зрения. Вас всегда интересно читать. И еще не раз буду возвращаться к вашим отзывам, беря на заметку ваши рассказы, когда в моих турах будет встречаться тот или иной город, в котором вы уже были.

[ТатьянаМ]

1 час назад, Инна-Пермячка сказал:

А вам тоже становится немножечко грустно, когда закончили свой отзыв?

У меня раздвоение… С одной стороны, я сочувствую всем, кто грустит. Но у меня-то многое ещё впереди. Всегда оставляла ваш отзыв на «сладкое», чтобы читать, не торопясь. Но из-за нехватки времени застряла где-то в середине. Так что, благодарю вас за чудесный отзыв, но я с вами пока не прощаюсь, я ещё вместе с вами «во вкусах и ароматах» Италии, растягиваю удовольствие.