В 16.12.2024 в 19:52, Нафаня сказал:

 Это вторая имеющаяся у меня книга, 1977 года издания в переводе Н.Заболоцкого. Первая (та, что с иллюстрациями Михая Зичи) была в переводе Ш.Нуцубидзе. Читаю, как в первый раз:))

Не отпускает, захотелось приобрести третью:)) А всё потому, что наткнулась случайно на иллюстрации Ираклия Тоидзе. Думаю, это имя знакомо многим, независимо от знакомства с грузинской литературой и историей, известным и признанным иллюстратором которых он был. Прежде всего его имя ассоциируется с плакатом, созданным в первый день Великой Отечественной войны, - "Родина-мать зовёт!"

Этот плакат с первых же дней войны разошёлся по стране миллионными экземплярами, а позднее был выпущен в "карманном" формате - размером чуть меньше стандартной открытки, которую солдаты носили с собой в карманах гимнастёрок рядом с письмами из дома и фотографиями любимых. "Родина-мать" стала их оберегом и символом, напоминающим о том, ради чего они идут на смерть и что защищают. Образ Родины-матери Ираклий Тоидзе писал со своей жены Тамары Федоровны. В июньский день, когда репродукторы на улицах оповестили о начале той страшной войны, .художник работал над очередным рисунком к поэме Руставели, когда жена стремительно вошла в комнату и взволнованно сказала: "Война!". Сын Александр Тоидзе вспоминал потом, что в лице матери было что-то такое, что зацепило отца. Он воскликнул: "Стой и не двигайся!" и принялся рисовать. Так и родился собирательный образ Матери, во взгляде которой застыли тревога, волнение, страх и в то же время срочное желание что-то предпринять. Её глаза призывают к действию, зовут. Ираклий Тоидзе увидел в лице жены то, что чувствовали в ту минуту, вероятно, миллионы матерей по всей стране. На момент создания плаката Тамаре Тоидзе было 37 лет, а выглядела она, говорят, ещё моложе. Но Ираклий Тоидзе писал не просто женщину, а именно мать - потому сознательно прибавил ей возраста, избороздил морщинами лоб, написал жену такой, какой она могла бы быть лет через 20.

Плакат "Родина-мать", пожалуй, самая известная работа Ираклия Тоидзе, но, конечно, далеко не первая и не единственная. Его кисти принадлежит множество иных плакатов, книжных иллюстраций, несколько крупных полотен, отмеченных наградами. Первое признание и Сталинскую премию ему как раз принесли иллюстрации к поэме Шота Руставели, созданные в 1937-ом году, хотя всю свою творческую карьеру Тоидзе возвращался к этим, самым любимым сюжетам снова и снова. Итак, строки Шота Руставели из поэмы "Витязь в тигровой шкуре", ожившие в рисунках Ираклия Тоидзе:

Ростеван по всей державе разослал такой указ:

«Тинатин на царском троне будет править вместо нас.

Пусть она сияет миру, словно царственный алмаз!

Дочь-царицу славословить приходите в добрый час!»

(Сцена, в которой многие исследователи поэмы видят возведение Георгием на престол своей дочери Тамар)

Ростеван на охоте, во время которой впервые встретил Тариэла.

Многочисленное стадо появилось в отдаленье,
На охотников бежали серны, лани и олени.
Царь и витязь их встречали градом стрел, не зная лени.
Созерцая их проворство, люди были в изумленье.

Пыль, поднявшаяся к небу, солнце кутала во мглу,
Кровь лилась вокруг рекою, пот струился по челу.
Но любой из нападавших за стрелою слал стрелу,
И нельзя укрыться было ни оленю, ни козлу.

Тариэл - витязь в тигровой шкуре:

Вдруг заметили арабы чужестранца молодого.
Опечаленный, держал он за поводья вороного.
Крупным жемчугом сверкало снаряженье верхового,
Роза инеем покрылась, как от ветра ледяного.

Первая встреча Автандила и Тариэла:

Автандил слушает рассказ Тариэла в пещере, где он скрывается, объятый тоской по Нестан-Дареджан:

Тариэл:

Похищение Нестан-Дареджан:

Встреча Тариэла с Фридоном:

Вдруг раздался крик у моря. Я взглянул перед собой,
Вижу: мчится гордый витязь, в руку раненный стрелой.
Он держал меча обломок, кровь текла с него струей,
Он выкрикивал угрозы, вызывал врага на бой.

Фридон:

Вижу: с острова погоня вслед за мною поспешила,
Ведь лицом к лицу сражаться им со мною трудно было,
Потому меня из луков поразить старались с тыла…
Пополам мой меч сломался, стрел в колчане не хватило.

В руку раненный стрелою, окруженный супостатом,
Я из лодки прыгнул в море на коне моем крылатом,
И, хотя погибших ловчих я оставил навсегда там,
Сам живым я возвратился, отразив врага булатом.

Автандил пишет завещание перед вторым отъездом к Тариэлу:

Витязь сел и, скорбный сердцем, так составил завещанье:
«Царь, к покинутому другу я спешу без колебанья.
Не могу его я бросить, он — души моей пыланье.
Будь ко мне добросердечен и прости мои деянья!

Тариэл рассказывает о том, как убил льва и тигрицу:

Автандил отправляется на поиски Нестан-Дареджан, едет к Фридону:

Звери, слыша Автандила, шли толпою из дубрав,
Из реки на берег камни выходили, зарыдав,
И внимали, и дивились на его сердечный нрав,
И свои точили слезы, орошая листья трав.

Автандил в Гуланшаро:

Автандил проехал море и окинул берег взглядом.
Перед ним открылся город, окруженный пышным садом.
Цветники оттенков разных в том саду цвели богатом.
Как тебе его представить, коль ты не был никогда там!

Фатима помогает бежать Нестан-Дареджан:

Привела я из конюшни быстроногого коня,
И в седло уселась дева, твердость редкую храня.
Так порой на Льва садится Солнце, полное огня…
Урожай, что я растила, созревал не для меня!

Автандил, Тариэл и Фридон перед крепостью каджей, за стенами которой томится в плену Нестан-Дареджан:

И возник пред ними город, неприступный по приметам,
Где конца не видно было стражам, в панцири одетым.

Десять тысяч храбрых стражей там стояло у ворот.
Восходил над башней месяц, освещая небосвод.
«Здесь, в горах, — решили братья, — битву выиграет тот,
Кто, имея сто героев, опрокинет десять сот».

Встреча Нестан-Дареджан с Тариэлом:

Поднялись они на башню и увидели: луна,
Устремившаяся к солнцу, от дракона спасена.
Тариэл стоял без шлема, в косы куталась она,
Грудь к груди была прижата, шея с шеей сплетена.

Все иллюстрации взяты с просторов интернета, но теперь очень хочется обзавестись своей книжкой с такими:) И в заключение - ещё одна работа Ираклия Тоидзе, связанная с темой "Витязя в тигровой шкуре". В 1948-ом году, иллюстрируя "Антологию грузинской поэзии", он создал для оформления заглавного разворота вот эту работу - "Молодой Сталин читает поэму Ш.Руставели":

P.s. пока искала эти иллюстрации, наткнулась на не менее интересные Сергея Кобуладзе. Но это уже другая история:)))

Изменено 10 апреля10 апр пользователем Нафаня

Первый том приобретённого по случаю трёхтомника грузинской прозы подарил мне знакомство с творчеством Сулхан Сабы Орбелиани. Поделюсь кусочками, но сначала немного об авторе. Сулхан Орбелиани - представитель знаменитого княжеского рода, приближенный к царскому двору Вахтанга V, ставший воспитателем и наперсником царевича, будущего Вахтанга VI, писатель и поэт, неожиданно для всех вдруг... ставший монахом. До сих пор исследователи его жизни и творчества не понимают до конца причин того, почему жизнелюбивый и полный сил князь, с лёгкой сатирой высмеивающий в своих произведениях не слишком благочестивых священнослужителей, вдруг принял постриг и поселился в одной из самых суровых и аскетичных монашеских обителей - монастыре Иоанна Крестителя, того самого Натлисмцемели, что и сегодня труднодоступен и затерян в пустынных землях Гареджийской пустыни. Сходятся во мнении, что мотивы Сулхана Орбелиани были скорее политическими - будучи священнослужителем, ему проще было вести переговоры в европейских столицах, где в тот период очень сильно было влияние католического духовенства. В монашестве он получил имя Саба (Савва), несколько лет провёл в пещерах монастыря, использовав их для литературных и философских трудов, а потом отправился путешествовать по миру в поисках союзников для своего воспитанника Вахтанга VI.

Сулхан Саба Орбелиани жил в тяжелейший период, когда от Грузии Давида Агмашенебели остались лишь разрозненные кусочки, изнывающие под игом персов, турок, лезгинов. Юный царь Вахтанг, лишившийся престола Картли (на который персидский шах утвердил кахетинского царя), искал возможность его вернуть, не меняя христианскую веру на ислам. Для начала он вместе с наставником отправился в Персию, на переговоры с шахом. Но Сулхан Саба Орбелиани понимал, что поддержки надо искать у христианских правителей, потому тайно отправился во Францию, к Людовику XIV, чтобы заручиться обещанием помощи взамен на обещание распространить в Грузии католичество. С этой же целью чуть позже он выехал и в Италию, в Ватикан для переговоров с Папой Римским. Саба Орбелиани был умелым переговорщиком и тонким дипломатом, но, к несчастью для него и Вахтанга, Грузия в тот момент была не столь интересна европейским державам, сколь желание сохранить мирные отношения с сильными её врагами - Персией и Турцией. Поэтому Франция и Ватикан ограничились лишь красивыми речами да обещанием отправки католических миссионеров.

Бывал Сулхан Саба Орбелиани и в России, просил помощи у Петра I, и в конце жизни именно на территории Российской Империи он укрылся вместе со своим воспитанником, спасаясь от очередного персидского набега на Картли. Здесь же, на территории Всехсвятского монастыря, под церковью, построенной имеретинской царевной Дареджан, деятельный сын Грузии и нашёл свой вечный покой.

Сулхан Саба Орбелиани - личность для Грузии весьма значимая. Помимо того, что он всю свою жизнь положил на борьбу за независимость Грузии, на сближение Грузии с Европой, он внёс огромный вклад в литературу и культуру своего государства. До Сулхана Сабы Орбелиани Грузия, постоянно подвергавшаяся разграблению, почти утратила свои письменные памятники да и письменный язык в целом находился под угрозой забвения. Саба сделал всё, чтобы отвести эту угрозу. Более тридцати лет своей жизни от отдал титаническому труду составления первого известного толкового словаря грузинского языка - "ситкхвис кона". Начав писать его в холодных пещерах Натлисмцемели, он дополнял его по мере возможности на протяжении всей жизни.

Он стал автором первого документального произведения в жанре путевых заметов (говоря современным языком), описав своё путешествие по Европе. Он написал первое после долгого перерыва прозаическое произведение светского характера (14-17 век в Грузии - это в основном поэзия и религиозные тексты) - "Мудрость вымысла". Это сборник притч, басен и коротких новелл, написанных близким к разговорному народному языком, в отличие от существовавших до того тяжеловесных, сложных для понимания текстов. И этот язык, этот стиль Орбелиани по сути заложил начало новому литературному языку Грузии, который потом найдёт развитие в произведениях Акакия Церетели и Ильи Чавчавадзе. Вот несколько притч из этого произведения грузинского Эзопа я и собиралась разместить здесь:) Вообще их много и разных: где-то поучительные, где-то сдобренные едкой сатирой, где-то приправленные добрым юмором, где-то перекликающиеся со сказками других народов мира (сюжеты кажутся очень знакомыми). Если заинтересуют, найти на просторах интернета и почитать не составит труда.

***

Недогадливый пловец

Пловца несло течением. Он кричал:

─ Господи, помоги мне!

Товарищ сказал ему:

─ Пошевели руками – и спасешься.

***

Самое сладкое и самое горькое

Некий царь приказал своему везиру:

─ Ступай принеси мне кушанье, слаще которого не найти ни на земле, ни в морских глубинах.

Везир пошел и купил язык; принес его, зажарил и подал. Понравилось царю.

В другой раз царь приказал:

─ Ступай и принеси мне такое кушанье, горше которого не найти на свете.

Везир пошел, снова купил язык и подал ему.

Царь сказал:

─ Я спросил сладкое, ты подал мне язык, я спросил горькое, и ты снова подал язык.

Везир ответил:

─ Клянусь твоей головою, на свете нет ничего слаще языка и горше языка.

***

Бесполезное богатство

Некий человек зарыл в землю очень много золота. Каждый день он приходил взглянуть на это место. Заметил это другой и сказал:

─ Пойду-ка я и разрою то место, куда этот человек так часто наведывается. Посмотрю, что там.

Он пришел ночью, вырыл золото, унес его, а вместо него зарыл большой камень.

Тому человеку захотелось полюбоваться на свое золото, стал он рыть и увидел вместо золота камень.

Он горько заплакал. Пришел к нему тот, который украл, и спросил:

─ Почему ты плачешь?

Он ответил:

─ Я зарыл здесь золото, не желая его тратить. И вот украли у меня золото, и вместо него положили камень.

Сказал ему тот человек:

─ Горе тебе! Почему же ты плачешь? Не все ли тебе равно, что лежит в земле, золото или камень, раз ты не хотел его тратить?

***

Благоразумный царевич

Был славный царь, и было у него трое сыновей.

Царь сказал:

─ Испытаю сыновей: кто из них обладает разумом, необходимым, чтобы править царством?

Он спросил всех троих:

─ Что самое красивое, что самое тучное и что самое быстрое?

Старший сын отвечал:

─ Красива моя жена, упитан мой конь, быстр мой сокол. Лучше их нигде не найти.

Отец сказал:

─ Не видать тебе трона.

Второй сын хотел польстить ему и сказал:

─ Нет на свете никого красивее царицы, упитаннее царского коня и быстрее царского сокола.

И ему также отвечал царь:

─ Не тебе выпадает жребий быть царем.

Затем он спросил младшего, и тот ответил:

─ На земле нет ничего прекраснее весны, ничего тучнее осени и ничего быстрее взгляда.

Понравилось это царю, и он избрал его своим наследником.

***

Любящие братья

Жили два брата. Старший был женат, имел детей, младший же был холост. Они разошлись, не захотели жить вместе и поделили все, что у них было. Когда они поделили зерно, ямы, в которых оно сохранялось, оказались ─ у старшего по одну сторону тока, у младшего ─ по другую сторону тока.

Старший брат украдкой брал зерно из собственной ямы, ссыпал его в братнюю яму и говорил:

─ Бог дал мне жену и детей, у меня есть кому зарабатывать. А у моего брата нет никого. Пускай этот хлеб достанется ему, пусть он его ест.

Но и младший брат также брал тайком зерно из своей ямы, высыпал его в яму старшего брата и говорил:

─ Один я на земле, куда бы ни забрел, мне легко найти себе пропитание. Но у брата маленькие дети, ему больше моего нужно. Пускай этот хлеб достанется ему.

Так и прожили они всю жизнь. Бог приумножил добро обоих братьев, и доля каждого не оскудевала.

***

Медведь и охотник

Охотились два товарища. В том месте был овраг, и они шли ─ один по эту, другой по ту сторону оврага. На одного из них напал медведь и подмял его. Тогда товарищ крикнул:

─ Брось медведя, иди сюда, пора взяться за дело!

Тот закричал в ответ:

─ Медведь не пускает, а то бы я и сам давно его бросил!

Изменено 12 апреля12 апр пользователем Нафаня

С третьей попытки, наконец, получила с "Озона" заказанную книжку:

Илья Зданевич (Ильязд) - уроженец Тифлиса, личность весьма разносторонняя, хотя, наверное, сейчас его имя мало о чем говорит широкому кругу читателей. Лично мне он известен прежде всего как человек, открывший миру Пиросмани. Это именно по его инициативе была проведена первая (и единственная прижизненная) выставка работ наивного художника Нико. Организацией выставки занимались, помимо Ильи Зданевича, его брат-художник Кирилл и Ладо Гудиашвили, и после неё на Нико Пиросмани обрушилась извстность и шквал газетной критики (к слову, по-большей части критики были настроены весьма благосклонно, но и пары негативных отзывов ранимому художнику хватило, чтобы навсегда потерять интерес к публичному показу своих работ. Он сбежал от надвигающейся славы в свои трущобы, и вскоре умер в темном подвале нищим и одиноким). Илья Зданевич отыскал и выкупил все работы художника, которые только удалось найти, четыре из них привёз на выставку в Москву (так работы художника отправились за пределы родины, покорять своей душевной простотой и безыскусностью сердца людей по всему миру). Когда после революции Илья Зданевич уехал в Париж, его брат Кирилл передал всю коллекцию картин Пиросмани в дар музею Тбилиси. Илья встретился со "своими" картинами Пиросмани снова спустя много лет, когда в 1969-ом году грузинский музей привёз их на выставку, проходящую в Лувре. Илья Зданевич пришёл на выставку как обычный посетитель. Но это лишь один аспект жизни и деятельности Ильи Зданевича. Вкратце о некоторых других:

Илья Зданевич - это теоретик русского авангарда. Поначалу стал ярым поклонником нового течения в искусстве - футуризма, состоя в личном знакомстве и переписке с его основоположником Филиппо Маринетти. Он активно выступал с докладами о нём, в своих работах изложил его основные тезисы, цели, задачи. Впоследствии, отойдя от футуризма, создал с несколькими друзьями-единомышленниками собственное авангардное направление - "всёчество", пропагандирующее полную свободу искусства - вне времени, вне рамок, вне традиций и условностей, вне границ, искусство, в котором органично уживались бы классика с самыми новаторскими и необычными идеями.

Илья Зданевич - это поэт и писатель-авангардист, один из создателей "заумного" стиля в литературе - безумной смеси несуществующих или искаженных слов. Он автор пяти экспериментальных авангардных пьес - "питЁрка дЕйстф", в которую вошли "асЁл напракАт", "Остраф пАсхи", "Янко крУль албАнскай" и др. Понимаете, да, что интернет-пользователи 21-го века своим "олбанским" ничего нового не придумали?:) Только в отличие от нынешних носителей пресловутого "олбанского", зачастую не знающих классически-правильного русского языка, Илья Зданевич владел им в совершенстве. Из под его пера в поздний период творчества вышли прекрасные сто сонетов, из которых до нас дошли 73.

Илья Зданевич - создатель творческой группы "41°", объединившей футуристов Тифлиса. 41 градус - это символ нового искусства вне границ, шествующего по всему миру, путь его всеобъемлющ, как 41-ая параллель, от Кавказа до Японии и дальше, через океан. 41 градус - это критическая температура человеческого тела, символ творческой жизни на грани, на разрыв аорты...

Илья Зданевич - талантливый управленец, в Париже он несколько лет руководил заводом тканей Коко Шанель и сам же создавал дизайн рисунка некоторой выпускаемой продукции.

Илья Зданевич - археолог, исследователь и страстный любитель горных походов. И вот тут мы приблизились вплотную к тематике книги. Илья Зданевич страстно любил родную Грузию и Кавказ в целом, но особенно его почему-то притягивала область бассейна реки Чорох и в частности Тао-Кларджети, уже не грузинская, но сохранившая следы средневекового грузинского присутствия на ныне турецкой земле. Поэтому, когда в 1917-ом году Илья Зданевич вместе с Ладо Гудиашвили получили приглашение принять участие в экспедиции под руководством грузинского историка и археолога Эквтиме Такаишвили, он согласился без раздумий. В обязанности Зданевича входила фиксация внешнего вида грузинских храмов, составление их планов, зарисовка остатков фресок, фотофиксация. За дело он принялся рьяно и был счастлив, пока где-то на подступах к Понтийскому хребту его не настигла страшная весть - возвращаясь с фронтов Первой Мировой войны, в железнодорожной катастрофе погиб его лучший друг и единомышленник, молодой художник Михаил Ле-Дантю. Илья Зданевич очень тяжело переживал смерть друга, душа искала покоя и уединения, и в то же время жаждала свершений, которые отвлекли бы от свалившегося горя. И тогда, расставшись с членами экспедиции и наняв проводника, Илья Зданевич совершил восхождение на Качкар - главную вершину Понтийского хребта высотой 3937 метров. Официально обозначенной целью было подтверждение наличия вечных снегов и ледника на Качкаре, уточнение топографических карт и названий вершин Понтийского хребта. Но биографы Ильи Зданевича склонны считать, что восхождение на Качкар было полно для него своего, тайного смысла и символизма. Помните тот самый "41 градус"? Сооснователем творческого объединения был Ле-Дантю, а Гора Качкар расположена почти на пересечении 41-ых параллели и меридиана. Зданевич совершил восхождение в память о погибшем друге и соседнюю с Качкаром безымянную вершины назвал именем Михаила Ле-Дантю.

Книга же - это фактически научный труд, сухой, почти лишенный эмоций и ярких подробностей отчет о восхождении, буквально пошаговый путеводитель, которому можно следовать, если возникнет желание повторить путь Зданевича от Артвина до Качкара. Эмоции и яркие образы, вызванные красотой и суровостью окружающих гор ушли в художественные романы "Философия", "Восхищение". Нынешнее издание, которое я купила, содержит множество старых черно-белых фото конца 19-го - начала 20-го веков, сделанных самим Зданевичем, Витторио Села и другими исследователями и путешественниками Кавказа, которые очень интересно рассматривать. Интересно ещё и потому, что местность вокруг горы Качкар до сих пор не слишком часто посещается туристами, хотя и отличается невероятной красотой горных пейзажей.

А Илья Зданевич, к слову, продолжал ходить в горы до весьма преклонных лет, оставил описания нескольких своих походов в Альпы. Неутомимый путешественник, родственная душа, наверное, каждому из нас, на этом форуме присутствующему:)