Малов Сергей

Ну, что сказать? Замечательно, спасибо за Ваши старания. Посматриваю в этом направлении. В Сванетию в советские времена транзитом пару раз заглядывал. Помнят ли они там Михаила Хергиани?

Главное в стихотворении - это первая строка. Если она легла, то ты чувствуешь, что все остальное - это дело времени и твоих усилий. Начинай творить. Осень. Люблю осенние творения- Прохладу, ранний листопад, Пустячных слов столпотворение И в «Сбере» депозитный вклад. Люблю осенних буйных красок Перенасыщенную кладь, Задумчивость поры загадок И завороженную стать. Люблю туманы над рекою, Грибные тайные места, Что столь глубокой тишиною Сомкнули древние уста. Люблю прогулки, размышления, Невероятному поверь, Когда природные творения Распахивают кладезь — дверь... Вдруг хрустнет ветка под ногою, И шорох проползет тотчас, Чуть слышно и своей тропою, Кабан уходит прочь от нас. Нет комаров и прочей мошки, Звенящей в яростной жаре, Лишь пополняются лукошки, Тебе достаточно? - «Добре». Тропинка узенькая вьется Через полянки, вдоль ручья, Кому еще пройти придется, Верст двадцать с гаком, сгоряча? Уйдет осенняя прохлада, Чредою втянут холода В октябрь, тут утепляться надо, И планы строить, господа. Мы ждем, когда нагрянут «мухи», И лужи стянутся ледком, Затем, сведя баланс в Гроссбухе, Замыслим планы о другом... 10.09.2024г.

Люблю осенние творения - прохладу, листья, снегопад, пустячных слов столпотворение и в "Сбере" депозитный вклад. А далее, по мере вдохновения.

Будет ли продолжение? Ответ на вопрос не последовал. Ну, что же, выдохнуть после такого маршрута тоже надо.

Отчет замечательный. Когда-то мы ходили связку перевалов Сылтран-ВЦСПС-Ахсу-Бечо и далее, с той поры многое изменилось, но кое-что вспоминается. Шхельдинский ледник сократился значительно, Бечо без изменений. Конечно, июнь в Приэльбрусье как повезет, а вот август самое то. На следующий год надо будет заглянуть в Приэльбрусье. Спасибо большое за отчет.

26.07.2024г, в Архызе, в Романтике введена в эксплуатацию новая экологическая тропа - «Пихтовая». Тропа «Пихтовая» начинается от нижней станции канатки «Северное сияние» на высоте 1650м, а заканчивается на высоте 2350м у верхней станции той же канатки. Протяженность ее 5,5км, перепад высот 700м. Уровень сложности — синий (средний), самый крутой участок внизу, в начале маршрута. На прохождение снизу вверх потребуется 2-3 часа. Бонус для тех, кто идет снизу — бесплатный спуск по канатке (это неофициально), но экономия на каждого выйдет приличная - 1850 руб, старше 65 лет (скидка 40 процентов). Если вам сложно идти наверх, то можно подняться по канатке за указанную сумму, оглядеть окрестности, сбегать к ближнему водопаду, а затем неспешно спуститься вниз своими ножками. Не исключено, что мы были одними из первых, кто поднимался по этой тропе, и надо сказать, что в тот день мы были единственными, кто по ней прошел. Это за исключением местного жителя, собиравшего внизу малину. Какие впечатления? - Тропа просто супер, широкая, фактически дорога — 2,5м, идет по пихтовому лесу, выше по березняку, в жаркую погоду здесь прохлада. Мы три дня находились в этом районе и все три дня не видели, чтобы кто-нибудь поднимался или спускался по «Пихтовой». Возможно, народ еще ничего не понял, или, как обычно, ленится. На официальном сайте курорта Архыз приведена схема тропы и ее паспорт. Вдоль тропы установлены 15 столиков и скамеек, это через каждые 300м, так что, есть где отдохнуть и помечтать о былом, или составить планы на будущее. Мы прошли не торопясь вверх по «Пихтовой» за 2 часа 25 мин, чисто ходовое время составило 1 час 55 мин, полчаса делали обед, набор высоты в первый час подъема составил 320м. В некоторых местах встречаются крутые участки, так что обувь должна быть соответствующей, а на спуске лучше идти с палками. Медведей не встретили, но Инструкцию на случай встречи с дикими животными рекомендую прочитать, она приведена в паспорте тропы. Отдельная благодарность тем, кто прокладывал эту тропу, она вне всякого сомнения, просто великолепна!

«Любовь к добру разбередила сердце им. А Герцен спал, не ведая про зло... Но декабристы разбудили Герцена. Он недоспал. Отсюда все пошло». Н.Коржавин В России никого нельзя будить. Влачил застой, марксизм стремился в вечность, Строка газетная казалась нам пустой, И опадала в сумерках беспечность Идейно-пролетарскою листвой. Внушался коммунизм народным массам, Внедрялась честью всяческая блажь, Но, то был сон, и снился победившим классам Безбрежный предполётный инструктаж. Никто будить не собирался массы, И рушить всуе планов громадьё, Покуда разделение на классы, Застило тонко пролетарское чутьё. Три составные части, три источника марксизма Все сто пудов идейного сырья, Закладывались в недра организма, Для вдохновенности и смысла жития... А наша с вами велика ль заслуга? Мы были в поиске. Что, где, почём... Я вас спрошу, с какого перепуга На пленуме проснулся Горбачёв? И начал говорить про ускорение, И тему гласности поставил на поток, Тут на народ нахлынуло прозрение, Народ проснулся. Это был урок. Где недосып, там вспыльчивость природы, Виновных поиск, драка, хоть куда. И самостийность — дух стихий свободы. И право действовать. По воле. Без суда. Кто ведает, а что же мы хотели, Что чаяли, распарив докрасна... Кто Ельцина тогда поднял с постели, Не вовремя лишив остатков сна? Он недоспал. Тут главная причина. Все остальное, право, словеса. И понеслось — ни имени, ни чина, В приватизацию рванули колеса. Развал Союза. Это всё цветочки, А нынче ягоды созрели — собирай, По рельсам, ускоряясь, чу — звоночки, Пронесся перестроечный трамвай. Проводим молча взглядом наш трамвай, Тут рядом, некто, обсуждает рельсы, Не так, не эдак - льются через край, Словесные, с апломбом, политесы. К вопросу быть, притянется не быть, Что ж, мнения различные, но всё же, В России никого нельзя будить, Получится, мой друг, себе дороже. 29.07.2024г.

Московский Кремль, Соборная площадь, колокольня Иван Великий, Патриаршие палаты, Успенский собор, Грановитая, палата, Архангельский и Благовещенский собор, церковь Ризположения. Какое удивительное и красивое место — Соборная площадь Кремля. Редко мы здесь были, всё вокруг да около. Но, вот сегодня случайно — очередей в кассе практически нет, покупай билеты и заходи, пять минут на все дела. Ну, что же, вперед. Формирование Соборной площади началось в первой половине XIV века, тогда и начал складываться ансамбль главной площади Московского Кремля, и складывался он в течение четырех столетий. За века своего существования площадь повидала многое — царские коронации, церковные процессии, церемонии встречи послов и иностранных гостей, пережила время смут, мятежей, революций, в последнее время на ней проходят торжественные церемонии в честь инаугурации Президента России. Русский историк и философ Федор Степун, будучи еще совсем молодым человеком приехал в 1902 году на учебу в университет немецкого Гейденберга. Бросив взгляд из открытого окна гостиницы на город, хорошо сохранившийся со времен средневековья, он выразил картину увиденного бытия, символично: «Не как текущую сквозь меня жизнь, а как стоящую передо мной историю». Время, остановившее свой бег, предстало перед ним одномоментно — в своем историческом прошлом и, на мгновение, в настоящем. Мгновения хватило, чтобы зафиксировать историю в ее совокупности и почувствовать связь с прошлым. В этом заключается момент истины, когда ограничивающая мысль, каким-то невообразимым образом выпадает из картины, которую фиксирует человеческий глаз, и действие картины-восприятия переходит непосредственно к сознанию. Федор Степун отметил, что подобная актуализация сознания легче происходит в местах, отдаленных от родных мест. В этом нет ничего удивительного. К своему историческому культурно-архитектурному образу мы привыкаем и, не особенно обращаем внимания на глубинный исторический пласт, как на собственную историю. А ведь мы, возможно, и были в ней и участниками и свидетелями. Да, порой нам кажется, что в каком-то «незнакомом» месте мы уже когда-то были ... Посидим на ступенях Благовещенского собора, внимательно посмотрим на расположенную перед нами площадь. Как много знаковых, судьбоносных событий видела она. По Соборной площади ступали многие известные исторические личности, одно перечисление их имен заняло бы здесь не одну страницу. Сколько здесь хранится тайн, сколько сокрыто судеб человеческих. Перед нами, отнюдь не только в архитектуре храмовых сооружений, но и в незримой, но предугадываемой тайне исторический событий, воспроизведена наша история. Причем, не только история, идущая из прошлого, но и история, которая уводит нас в будущее. Остановимся свои мысли на несколько минут и попытаемся раствориться (отнюдь не в облаке чужих мыслей), а в пространстве существования самого себя. Туристы, задрав головы, смотрят вверх и по сторонам, на голубое небо, бегущие облака... Из туристов, в основном это наши граждане, но встречаются и иностранцы - вот несколько китайских групп, вот парочка, разговаривающая на немецком... Время летит быстро, заглянув внутрь православных храмов, отдохнув с полчаса на лавочке в Большом Кремлевском сквере, через Троицкую и Кутафью башню мы выходим в Александровский сад.

Японский сад. Каменная пагода, лужайка, Павильон для чайных церемоний. Шаги в безмятежность. *** Журчание ручья, Игра света и тени на поверхности воды. Время в основании перемен. *** Легкий ветерок, Прикосновение к щеке. Бабочка вспорхнула и улетела. *** Серебрянные паутинки на траве, Капли дождя стучат по крыше. Наступила осень. Экспозиция «Японский сад» (ГБС РАН Москва) расположена на территории ботанического сада, между дендрарием и поймой небольшой речки. Добраться до сада можно несколькими вариантами, мы ехали от метро ВДНХ, затем на бесплатной маршрутке «К», что курсирует по территории выставки, затем еще около километра шли пешком. Японский сад был открыт в 1987 году, а планы по его созданию уходят корнями в 70 годы. Архитектором сада стал японец Кен Накадзима, он был приглашен в Москву в 1984 году Японским фондом. Накадзима был выдающимся мастером японских садов, помимо садов в Японии, он заложил два десятка садов по всему миру. Когда сенсей возглавил работы в Москве, ему было уже 74 года. Рельеф сада с округлыми холмами и мягкими понижениями формировался методом геопластики. Геопластика в ландшафтном дизайне — это метод создания рельефа путем сооружения насыпей, холмов, горок, углублений, водоемов и т.д. Вначале шла работа над руслом ручья, возводились фундаменты павильонов, затем бульдозеры и экскаваторы передвигали и выравнивали массы земли. Следующим этапом работ была установка 250 тонн камней, привезенных из Западной Украины. Одним из основных правил создания японского сада - «сад начинается с подбора камней, сходных по характеру» (гласит древний трактат «Сакутейки»). На Востоке КАМЕНЬ считается высшим творением природы, поэтому он может нести в себе любую информацию о мире. Камень — главная составляющая сада, наравне с водой. Именно камень и вода являются признанными символами гармонии (Ян и Инь). Камни расставляются в определенном положении, установка одного камня может занять от 20 минут до трех дней. Мастер оставлял камень в покое только тогда, когда тот полностью соответствовал его представлениям о месте и положении в саду. Павильоны на подготовленных фундаментах, возводились после того, как был сформирован рельеф сада. После возведения павильонов, была установлена тринадцати ярусная пагода, привезенная из Японии, вместе с каменными фонарями и чашей Цукубай. Классическая каменная пагода, как и фонарь, состоит из отдельных камней. Камни, составляющие пагоду, имеют в горизонтальном сечении квадрат, а в вертикальном трапецию с искривленными боковыми гранями. Лишь самый верхний камень — навершие — похож на древнюю ступу и имеет в сечении круг. Камни пагоды не закрепляются между собой, а держатся только за счет собственного веса. Каменный фонарь по японски называется «торо». Наиболее популярны пять типов фонарей: Юкими, Орибе, Касуга, Ямадоро и Оки. Когда-то каменные фонари в японских садах были полностью функциональны — они были необходимы для вечернего освещения пути идущему гостю. В нашем японском саду установлены два типа каменных фонарей — Орибе-торо и Юкими-торо. Растения для посадки взяли из питомника Главного ботанического сада, часть видов доставили с острова Хоккайдо, хвойные растения привезены из Минска, рододендроны - из Риги. В саду высажены почти 50 деревьев Сакуры (слива Саржента) с острова Хоккайдо. Слива Саржента — это самая северная сакура в Японии. Всего к сакурам относят 11 эндемичных косточковых растений. Экспозиция «Японский сад» была построена в стиле Чайных садов, основной эстетической задачей которых является демонстрация красоты изменяющейся природы. Приятно посетить японский сад, когда цветет сакура, но особенно он красив в осенний период. Можно принести с собой термос с горячим чаем, расположиться в Павильоне для чайных церемоний. Неспешно углубиться в церемонию чаепития, послушать шум дождя, окунуться в безмятежность пространства, найти что-то новое в собственном мироощущении. Возможно, тишина и будет изредка нарушаться детскими криками, не надо обращать на них внимание, дети — это цветы жизни, им все позволено. Дзен и чайную церемонию объединяет постоянное стремление к упрощению. Принцип чайной церемонии — это избавление от всего ненужного. Поэтому японцы всегда приветствуют стремления сбросить все неестественные ограничения, которые человечество вложило в нас, и вступить в свободное общение с нашими собратьями, включая растения и неодушевленные предметы.

Что в жизни приходит, то давно было запланировано. Посему, оставьте эту "хочуху - трамбавуху", пустое занятие.

В Москве на ул.Пречистенка в доме №19, в бывшем особняке Долгоруких находится Галерея искусств Зураба Церетели. Работает Галерея с 12 часов, в понедельник выходной. Экспозиция расположена на трех этажах плюс в большом зале «Яблоко». От метро Кропоткинская идти чуть более 700м. Входим в здание, покупаем билеты. Народу немного, днем здесь можно спокойно пройтись по экспозициям, никто не мешает. Зураб Константинович Церетели хорошо известен как скульптор — монументалист, однако здесь он представлен не только своими скульптурными работами, но и множеством красочных картин, выполненных в авангардном, абстрактном стиле, в котором эксперимент сочетается с традицией. Всего Зураб Церетели создал более 5000 картин и скульптур, в том числе больших скульптурных композиций и монументов, известных во всем мире. Наиболее известные из них— Монумент «Дружба народов» в Москве, Монумент «Добро побеждает Зло» в Нью-Йорке, «Монумент Победы» и «Статуя Георгия Победоносца» на Поклонной горе в Москве, Монумент «Рождения нового человека» в Севилье, Памятник Петру I в Москве, памятник «Слеза скорби» в Нью-Йорке, статуя Колумба «Рождение Нового Света» (высота 126м) в Пуэрто-Рико, ну, и «Дядя Степа», который установлен в Самаре. Кстати, скульптору и художнику в этом году 4 января исполнилось 90 лет. Прогуливаться по Галерее следует не спеша, у входа в зал «Яблоко» статуя Иосифа Бродского, здесь же на скамейке расположился Борис Пастернак с Анной Ахматовой, справа от них Владимир Высоцкий рвет струны, в отдалении Александр Сергеевич Пушкин, закинув ногу за ногу, с интересом смотрит на композицию «Яблоко». Да, именно с этого плода все и началось. Можно заглянуть внутрь «Яблока» и отсканировать (вернее освежить) свои познания о падении человека из Райского сада. Вдоль стен расположились статуи императоров и императриц Российской империи, семья императора Николая II, скульптурная композиция «один за всех и все за одного», скульптура виолончелиста Мстислава Ростроповича. За большим залом следует ряд комнат, где выставлено много скульптур известных личностей, привлекает две скульптуры московского мэра Виктора Лужкова, одна - играющего в теннис, другая — стоящего в задумчивости с метлой. Конечно, всего здесь не перечислить, да и не надо, но если проявите интерес, можно записаться на бесплатную часовую экскурсию по Галерее и узнать много подробностей о Церетели и его работах. Художник и скульптор Церетели замечательный, уникальный талант, председатель Российской академии художеств, полный кавалер ордена «За заслуги перед отечеством». Кстати, на Большой Грузинской улице в доме 15, стр.1 находится Музей Творческая мастерская Зураба Церетели, тоже очень интересное место для посещения и продолжения знакомства с творчеством Церетели, уже, как с художником — авангардистом. Впрочем, скульптур там тоже изрядное количество. Рекомендую всем для посещения.

Семья — основная ячейка общества. Квартира — помещение для жизненного устройства ячейки общества, в том числе, для наблюдения из окна за всем, происходящим поблизости. Двор - площадка для столкновения, взаимопроникновения и выражения ячеек общества в коллективном сознательном и бессознательном. Нам больше двадцати не обещали, Дожди к обеду, к вечеру гроза, Из МЧС отдельно постращали, Что движется с востока полоса. Стандартный жест, что б не ходили люди, Покуда ветер свищет в проводах, По улицам, расхлябанным под студень, По мусору, что прудит на водах. Поток у дома углубил канаву, На вынос камни, ветки и песок, Похоже, праздник удался на славу, Фронтально-выразительно, в наскок. Гляжу в окно, как жизнь крошится в будни, Как пенятся в пространстве облака, И жду, что, как и вчерась пополудни, Сосед, по пьянке выдаст дурака. Кому, кому, а мне он интересен, Развеет скуку низким контральто, Но диссонанс озвученных им песен, Как ясен пень, как самобытное - а то. Да, что сосед? Поскольку все изнанка, Жизнь перманентна, как подъём и спад, Как квант, все в той же, постоянной Планка, Сосед - ништяк, сойдёт за мармелад. Чу, на березе каркнула ворона - Избыточность ее житейских нужд, Вполне понятна и без микрофона, Над прописью больших и малых луж. Что ж, дом проснулся, завели моторы, Собаки делят кем-то брошенную кость, По-ходу дела: слухи, сплетни, разговоры, Короче, утро быстро понеслось. Спряжение глаголов русской речи, По лицам, числам и по временам, Все это в обстоятельствах, отмечу, У нашего подъезда тут и там. Давно упало яблоко Ньютона, Наш интерес повышен к пустякам, На завтрак яйца, с маслом полбатона, Банан с овсянкой, ежели веган. Жизнь тянется, ползёт и скачет мимо, Работа, дача, новости, кино, И ты в ней зримо и незримо, А где-то в отдалении - СВО. Придёт обед, поджарятся котлеты, И знаю, овощи созреют на пару. Но как узнать и как найти ответы, К чему идём? Никак я не пойму. 24.06.2024г.

В третий четверг ноября отмечается всемирный день философии, событие еще не близко. Можно поговорить о немудреном. Покуда лето, жарко, периодически обрушиваются мощные ливни с грозами. Иногда молнии бьют в трансформаторную подстанцию, и в районе гаснет свет. После чего мы, и все соседи живем несколько часов в сумерках. Но ничего, можно в это время почитать книгу, или еще что-нибудь. К июлю резко возрастает качество жизни - объемы потребляемых салатов, а с ними и витаминов, фрукты тоже идут в зачет. Световой день на максимуме, просыпаешься в половине четвертого, кажется, что пора вставать, ан нет, не пора. Нет середины в этом процессе, зимой излишняя темень, летом, ну, сами понимаете. Жалобы на жару, как и жалобы на холод циклично — периодичны. Все проходит и меняется, нет ничего постоянного. Утренние прогулки на природе — здесь польза для здоровья, перипатетики также применяли прогулки для разного рода бесед и для углубления мыслительного процесса. В лесу, однако, комары, и туда лучше не соваться, гулять лучше на открытых, продуваемых пространствах, вдоль реки, либо вокруг озера. Берег Клязьмы, пространства широкие. В конце июня, начале июля цветет таволга, она же лабазник, за сильный медовый запах ее еще называют «Медуница». Запах очень приятный, как мед луговой, с запахом липы сравнивать не хочу, свой запах. Через неделю в пойме зацветет дикий огурец, который тоже имеет очень приятный сладкий запах, но не такой сильный, как у таволги. Однако, заросли дикого огурца по площади превосходят таволгу в десятки раз, поэтому нюхательный ореол этого растения довольно значительный. Куманика, ягода которая своим запахом и вкусом кого угодно приведёт в легкое замешательство, ну, как тут не остановиться и немного не пособирать её прямо в рот. На припеке созревает малина, не крупная - это от жары, в лесу она еще не подошла, но поскольку дождей хватает, скоро и она нальется в свою величину. Зеленый цвет трав и дерев доминирует над всеми прочими цветами, лишь голубой цвет неба, который соседствует с ландшафтным, как бы дополняет припущенную оттенками зелени цветовую гамму природы. Ветра с утра отсутствует, поверхности воды зеркальна, в ней отражаются берега реки, небо, небольшие облака, рыбацкая лодка; если подойти к воде поближе, попадешь в отражение и ты сам. Вдоль реки летом складывается своя жизнь - мужское население занимается ловлей рыбы, молодые девушки бегают трусцой и разминают бедра, более взрослые женщины — с утра идут по ягоды или просто дрыхнут в палатке. К девяти часам утра начинает сильно припекать, ветра все еще нет, но тучки уже начинают собираться, после обеда должно грянуть... Скоро понесется череда праздников — День работников морского и речного флота, День семьи, любви и верности, День воинской славы, Всемирный день шоколада, День рыбака, День металлурга, День ВМФ... Праздников в июле на всех хватит. И еще не забудьте главный праздник — День Ивана Купалы — это с 6 на 7 июля. Костры жечь, прыгать через огонь, купаться голышом (где можно), венки плести, искать цветущий папоротник, травы собирать, песни петь, гадать на суженого — все это и необходимо и желательно. Стихия воды и стихия огня — все тут же рядом. Духи природы лесные и водные, понятное дело, тоже будут рядом с нами. Не пропустите.

В августе в Суздале планируют праздновать 1000-летие города. Музыкально - театрально — фольклорно — спортивно — огуречные мероприятия плавно подходят к своему кульминационному завершению. Город к этому основательно подготовился, многое сделано, многое недоделано. Полным ходом идут строительные, реставрационные, ремонтно - дорожные работы. Тротуары на улице Ленина почти полностью покрыты плиткой, кладут плитку в Кремлевском сквере, Торговая площадь перепокрыта булыжником в перемешку с крошкой. Последняя сильно напоминает асфальтную, булыжник старый, хорошо промытый, крошка новая, но какая-то инородная, не к месту. Народ это сильно раздражает. Через речку Каменку, что на стыке улиц Слободской и Стромынки, затеяли ремонт моста, проезд закрыт. В Ризоположенском монастыре реставрируют Преподобенскую колокольню и возводят церковь Сретения Господня. Торговые ряды только начали приводить в порядок, в парке 950-летия Суздаля все тоже в самом разгаре. К августу никак не успеют. Чтобы посмотреть на Суздаль обновленный сюда следует приехать осенью следующего года. Кстати, туристов в городе в конце июня было не так уж и много. По Суздалю хорошо прогуляться с утреца, когда все туристы еще только-только входят в стадию пробуждения. Выйти эдак часиков в шесть из дома, покуда улицы пусты, покуда нет жары, подняться на крутой откос Каменки, затем заглянуть в Покровский монастырь, послушать колокольный звон, после чего окунуться в тишину Ильинского луга, ну, а затем через мостик двинуть прямиком к Кремлю, Торговым рядам и, аккурат через пару часов вернуться домой к утреннему кофе. Утренний моцион в Суздале можно растянуть, по желанию, километров на 6-7. С уверенностью можно сказать, что останется он надолго в вашей памяти. Приезжайте в Суздаль, он вас всегда ждёт.

В старославянском языке буквица ЁТА (йота) означает: познание нового, постижение неизведанного, единица познания. В минуту эмоционального всплеска выскакивает у нас это самое «ё — моё» (что познал, то моё), как бы само по себе. Спасибо Екатерине Дашковой, которая в ноябре 1783 года предложила заменить в словах тогдашние буквы iо на букву ё. Ну, в общем, можно этой самой букве «ё» присвоить символическое значение «вот те на!». Добавлю, что восклицание «ёпрст», которое зачастую выскакивает в русском речевом обиходе, имеет тоже самое символическое значение. Ну, а если кому не удается поумнеть ни на йоту, то, что тут скажешь... Такое случается. Теперь, что касается Брахмапутры — это река, которая находится в Азии, в переводе название реки означает — сын бога Брахмы. И если соединить это вместе, то получится название стихотворения «Брахмапутра ё». Брахмапутра ё. В прошлой жизни ты была листопадом, Метаморфозой, синекурой, возможно, чем-то еще, Помнится, я был где-то рядом И увивался на стенах плющом. Солнце с утра упиралось в скалы, И согревало лучом надежды, Не только большой, а самый малый, Подставлял ему свои одежды. Жизнь делилась на: до и после Восхода, полуденной жары, заката. Нет, тогда еще не было ясной мысли, И даже неясной, по одной на брата. Это пробуждение, движение листьев на ветке - В направлении к солнечному свету и теплу, Сознательное в каждой клетке, Гимном жизни сопутствовала утру. Всеобщее единство, как вдох и выдох, Являлось в недрах пространства, Каждый предварял программу — вызов: Канон Вселенского убранства. Мириады атомов — монад, мириады... Нисхождение, восхождение, поток, В бесконечные тому преграды, Для ищущих в ней исток. В карманы времени заглядывала пустота, Пульсируя необозримым в точке отсчета, Модель строилась совсем не та, Что вязнет в глубине болота. Притягивающие Магнитом взгляда, Строители форм, Управители закона Держали невидимые провода Безвременной длительности Эона. Сила присутствовала в Едином, Малые жизни пульсировали в унисон, Никто не пытался выбить клин клином, И не претендовал на роль персон... Попутный ветер подхватывает невольные мысли Ты в ожидании хоть какого-то знака, Не правда ли, мы с тобой еще не совсем скисли, Среди рожденных под знаками Зодиака? Да, жизнь довольно интересная мера, В ней что угодно можно принять в расчёт, У отдельно взятого пенсионера, Возможно, что-то пойдёт в зачёт? Сознаюсь, если приблизить точку фокуса, В наших закромах непременно отыщется своё, А так, мы в плоскости разделены на два разных глобуса, И всё ещё пытаемся расставить точки над ё. 08.06.2024г.

Познакомился с книгой Александра Дугина «Постфилософия». Книга дает хорошее представление о процессах, которые происходят в современном обществе. Мы вступаем в постмодерн — этакое «новенькое время», в котором массы ищут и желают открытий. Открытий в области новенького, интересного, забавного и завлекательного. Идея «Всего» постепенно исчезает, остаются только заросли частностей. Вот в эти частности массы и желают погрузиться. Конечно, общественные процессы идут неспешно, но они идут и идут. Необходимость мысли становится не столь очевидной, да и к чему все это? На поверхности - стратегия подражания мысли, общество успешно переключается на программы, где все меньше смысла, либо где он вообще отсутствует. Классовое сознание вместе с пролетариатом исчезло. Где пролетариат? Нет его. Рабочие есть, пролетариата нет. Антропологический феномен постмодерна — индивидуум (человек самодостаточный) становится дивидуумом (делимым). Впрочем, это не совсем так. Просто на информационной поверхности в массе своей выделяются именно дивидуумы. Когда не было интернета, дивидуумы были не столь заметны, хотя и в прежние времена составляли большинство. В эпоху премодерна и модерна дивидуумы кричали, вопили, топали ногами, но их энергия уходила в окружающее пространство и рассеивалась. История Государственной Думы в эпоху Российской империи насыщена именно такими фактами. Дивидуальные качества — это нарезка из случайных фрагментов, а не последовательность личной истории. Шараханье от одного интереса к другому, от одной идеи к другой; пропорции между событием и информацией меняются местами, информация заменяет собой событие. Человек информационный и человек событийный меняются местами. Происходит смещение реальности в виртуальное, исчезает норма, как элемент реальности, шизофрения становится одним из видов человеческой культуры. Человек информационный — интернавт, создает себе картину, свое пространство, свое представление об окружающем мире и о себе. Экранное пространство полностью вытесняет собой не экранное, экран заменяет и субъект и объект в постмодерне. Человеческое существование приобретает двумерный, рекламный характер. Чем шире поток информации, тем уже возможность ее понимания и ее интерпретации. Гносеосимуляция состоит в постоянном наращивании «объекта вещания» или максимилизации информации. Это и называется информационным обществом. Далее — радикальный субъект, с ним в эпоху постмодерна происходят метаморфозы. Если в эпоху модерна это был нигилист, революционер, бунтовщик, анархист. То в эпоху постмодерна радикальный субъект прощается с человеческим архетипом. Он меняет убеждения, органы, пол. Радикальный субъект находится с обратной стороны парадигмы. Это уже не психология, а психопатология. Но, тем не менее, эти знаковые тенденции постмодерна в развитии. Что мы видим в западном обществе? Отход от традиции, религии, смысла человеческого существования. Постепенно, но неуклонно пост-общество «компьютерных зарослей» с экзотическим антуражем, исчезновением традиционной политики, переписыванием, а затем и исчезновением истории, обретает все более странные черты. Странные, с традиционной точки зрения. Вот к чему может привести и приводит либерализм и акцент на «правах человека». В либерализме, по мысли Дугина, знание — интерсубъективная конвенция. Индивидуумы поначалу собрались, затем помыслили и договорились, затем приняли за истину, взяли за правило и покатили в ширь. Не удивительно, куда все это теперь катит... Вот так, коротко, в тезисах, рассказал о содержании книги Александра Дугина «Постфилософия». Книга познавательная, рекомендую всем, кто интересуется современным обществом и теми метаморфозами, которые происходят в нем.

Взгляды. Взгляд налево, взгляд направо - Непременно Божий лик, В каждой степени во славу Чудодейственный родник. Во хмельном, подчас, угаре И в молитвенном столпе, В производственном разгаре И встревоженной толпе. В небесах, в открытом море, В недрах, в выжженной степи, В кирхе, пагоде, в соборе, Список длинный, потерпи... Бродит взгляд: предметы, пища, Склад одежды - тоже прок. Кров, убежище, жилище, Бац! И прозвенел звонок. «Не серьёзно, не начинка, Доказательств нет ваще», Скептик скажет: «что картинка Из предметов и вещей...» Ветви умственных парабол, Взгляд в тончайшее проник... Но средь хора, голос слабый: Где источник, где родник? Испокон - в дремучих чащах В звездах, что даруют свет, И в глубинах, жизнь творящих, Если ищешь — здесь ответ. Взгляд, как-будто бы посланник, Связь, с бунтующим внутри, С тишиной роднится странник, И с надеждой — впереди. Мир тебе, пустынный странник Человеческого дна, Пусть не гаснет твой светильник, Пусть горит твоя звезда. Время, время, мысли, взгляды, Люди, встречи, города, Здесь, по случаю - награды, Там, по месту - ерунда. Остановка, взгляд, мгновение: Знаки, символы и ты Пушкин молвил: то видение - Гений чистой красоты. В общем, взгляд, тебе он дорог, Что увидишь, то возьмешь Либо знаний пышный ворох... Либо глазом чуть моргнёшь. Вечность — пышные одежды, Космос, звезды, тишина, Наша жизнь - приют надежды И пространства глубина... В безграничности пространства, Не открытая досель - Колыбель цивилизаций, Иерархий колыбель. Что ж, отторгнув звуки речи, От предметов и причин, Будем ждать приход Предтечи Бесконечных величин. 09.05.2024г.

Картина мира. 1.Реклама двигатель прогресса. 2.Прогресс находится в руках каждого, главное вовремя его подзарядить. 3.Подзарядиться неплохо и самому. 4.Сам должен помнить и знать самые простые вещи. 5.Вещи составляют неотъемлемую потребность каждого. 6.Каждый, будь то, мужчина, женщина, либо не определившийся с этим делом, имеет свободу определиться. 7.Определиться не значит определиться: а) в направлении движения к цели, б) в истинном или ложном смыслах. Это значит, определиться со значимостью, ценой, либеральными ценностями, престижностью и преимуществом. 8.Преимущество есть физический показатель в скорости, массе, а также в пространстве и во времени. 9.Во времени, и это следует твердо усвоить, ограничены все. 10.Все не знают всего, даже если имеют смартфон последней модели, ибо не могут всего вместить. 11.Вместить можно только то, что позволит память. 12.Память это лекарство от возможных неприятностей, вследствие наступления периода жизненных разочарований. 13.Разочарований следует избегать, но сделать это на все 100% не удастся, поскольку у каждого есть судьба. 14.Судьба — это следствие ошибок, заблуждений, добрых, а порою, и не добрых дел, о которых ты не можешь знать вообще ничего. 15.Ничего — это показатель вынужденного итога, когда человек, возможно, сообразит что к чему в этой жизни, и признается самому себе — «я знаю, что я ничего не знаю». 16.Не знаю, смог ли читатель осилить все вышеизложенное, если смог, то можно, при желании, продолжить читать дальше. 17.Дальше перед человеком откроются совсем иные горизонты, о которых он не догадывался, но которые существуют помимо его воли. 18.Воли (собственной воли) может и не хватить, но кроме нее, в распоряжении человека имеется мудрость (которая от признания в собственном незнании), а также любовь. 19.Любовь. Да, что о ней здесь говорить. О ней же все сказано. Сказано, только совсем не то. 20.Не то, чтобы легче станет жить, отнюдь. Но человек к этому уже и не стремится. 21.Стремиться, впрочем, всегда есть к чему. Но, в данный отрезок времени, все лежит не на поверхности, а находится глубоко внутри. 22.Внутри каждый покажется самому себе средоточием ну.... очень гигантских масштабов «разного». «Разное» - это то самое слово, которое не говорит ни о чем, но в то же время говорит о многом. 23.О многом не на словах, а на деле предстоит узнать. Знание — это, прежде всего опыт, в отличие от информации, которая и в этих самых словах представляется, тоже как информация. 24.Информация самое распространенное явление современности, которое для ума имеет большую значимость. Поскольку человеческое любопытство имеет всегдашнюю тягу к новому, а новое — это бесконечное расширяющаяся система, то погоня за новой информацией всегда чревата. Угнаться за новым невозможно. Лишняя информация притупляет рассудок, чрезмерная информация его губит. Что делать? 25.Что делать? Сначала надо наполнить сосуд, и только потом его опорожнить. Так делали во все времена. 26.Времена, такие вот времена... 27.Многоточие, это продолжающийся процесс действия, либо смысла, заключенного в предложении, в отличие от точки, которая завершает предложение окончательно. 28.Окончательно ничего не ясно, но это только в зоне видимости. 29.Видимость звездного неба в темное время суток, при отсутствии облачности, наводит на мысль. Человек, нырнув взглядом в пустоты космические, после дневного лазания в собственных лабиринтах, делает неожиданное для себя открытие. Что-то не так в существующей на поверхности ума картине мира.

Весна. Коты полезли на авто, Весна в разгаре, Тепло снижает дрожь в пальто, Жизнь на бульваре Проходит медленно, Вода, темнеет в лужах, И непременно Влезешь в грязь. Не удосужусь Взглянуть под ноги, По верхам блуждаю взглядом, Ручьи, пороги, Рыхлый снег свалялся рядом. Синицы тренькают в ветвях Ортодоксально, Прибавил свет в календарях В разы — буквально. За темпоральной синевой Циан бледнеет, И высоко над головой Молочно зреет. Собаки бегают гурьбой, И ищут связи, Луна и Солнце меж собой В противофазе. Кружатся утки над рекой, Летают парой, Вальяжно шествует домой Толпа с базара. Глядят цветочки в свой проём - В стекло оконца, Пришло их время, нынче днём Пригрело Солнце. Грачи - трудяги для гнезда Таскают ветки, Строчит безудержно весна Свои заметки. На остановке молодежь Торчит в смартфонах, Нерв притяжения и сплошь Засор в нейронах. Несётся время молодых, Всё прёт и тает, Весна в эпоху цифровых С ума сбивает. Под завершение аккорд, Примите, братцы - На градуснике вновь Рекорд - Плюс девятнадцать! 01.04.2024г. P. S. 02.04. Уже плюс двадцать.

Оттенки серого-желтого, коричневого голубого, оттенки серо-темно-зеленого, бирюзово- эрмитажного. Когда окунаешься взглядом в пространство, которое в осеннюю пору зачастую отдаёт холодком и сыростью, то чувствуешь некое ощущение двоякости, разделенности. Европа ли это? Очень на нее похоже. Но, в то же время... Присутствует в здешних пространствах и не географическое, а какое-то над мирное существование. Его невозможно уловить, бегая по окрестным улицам и проспектам, его можно лишь коснуться, предощутив посредством того качества, который мы называем интуицией. Возможно, что пласт иного, не географического свойства, соизволит приблизиться к воспринимающему сознанию в минуты спокойного пребывания на какой-нибудь отдаленной скамейке, в укромном месте, какого-нибудь парка. Возможно, что это произойдет в каком-нибудь другом, более-менее пустом пространстве, не суть важно. Невидимая сила, которую можно рассматривать как харизму города, действует по мере каждого, одному доставляет едва-едва, другому чуть более. В далеком уже 1966 году утверждены были 40 оттенков цветовой карты города на Неве, и стал этот унифицированный каталог цветовой харизмой, управляющий образами и представлениями. С этими оттенками сросся Петербург, в разные годы именуемый Санкт- Петербург, Петроград и Ленинград. Кому как больше нравится. Город, продуваемый ветрами и ветрищами. Сквозняки Петербурга вообще присущи любому северному городу, а городу на побережье Балтики и подавно. Хотя, какой тут север? Всего лишь северо-запад. Однако, сквозняки очень характерное явление для здешних мест, дуют они с начала октября и до конца апреля, а глядишь и мая. Все выдувают и продувают. Привычка нужна к этим сквознякам, не всякому они придутся по вкусу. Город живет своей историей, впрочем, это совсем не история Рима или история Помпей, это другая история. Здесь нет торчащих руин и раскопов. С одной стороны, история эта молчаливая, с другой говорливая, не в меру. К какой истории захочешь прислушаться, такая и откликнется в тебе своим рассказом. К тишине прислушиваться легче, поскольку с годами тишина становится необходимостью, а гомон, крики и шум только раздражают и вызывают недоумение. Прислушаться к тишине истории в Петербурге — это так здорово. Внутри пласт нанизывается на пласт, открываешь один, за ним следующий... Бегущие по Невскому проспекту люди не замечают этих пластов. Они вечно куда-то спешат, их удел спешка. Впрочем, со временем и они успокоятся... Итак, о пластах. В каждом из них есть что-то особенное, отличительное. Петровский пласт — начало строительства города, леса, болота, пласт Екатерининский — город растет, ширится, облицовывается в граните, пласт Николаевский — монументальный, строгий и величавый — дворцы, казармы, манежи, театры, классицизм во всей его красе. Город, каким его мы знаем сейчас, в XXI веке. Взгляд улавливает отдельные детали и целые отрезки пространств - фасады, подъезды, улицы, проспекты, набережные, дворцы, соборы, памятники. Чуть в стороне от центра - не парадная рабочая сторона. На контрасте к парадной. Взгляд тянет к центру, к парадной его части. Невский проспект — это проспект многоножек, выдающийся по своей красоте и протяженности. Он делает толчок, и начинается движуха, возникает ритм во всей центральной части города. Он раскручивает маховик встреч, свиданий, культурных закидонов, бестолкового блуждания, швыряющий прохожих с улиц, со сквозняков наружных в недра метрополитена, в сквозняки подземелья и обратно на поверхность— это наш пласт, современный. Пласт нарастил к Николаевскому пласту соответствующее моменту одеяние — новые вывески, рекламу, столбы, провода, машины, троллейбусы, чего только тут нет. Да, лошадей нет уже давно, запах навоза исчез, и никто даже не подозревает, что когда-то его было здесь довольно. Лошади остались только в бронзе — Медный всадник на Сенатской площади, памятник Петру I перед Михайловским дворцом, памятник Николаю I на Исаакиевской площади, памятник Александру III перед Мраморным дворцом и т.д. Бронза — это металл, для исторической памяти хорошо, запаха не выделяет, только зеленеет с годами. Мир меняется со скоростью вращения планеты вокруг своей оси, и стремительность изменений уже никого не удивляет. Все хотят чего-то нового. Ждут нового, торопят новое. Для собственного удивления и восхищения. Какая перспектива у Петербурга впереди, никто не знает и не догадывается. Да и зачем это знать, что вообще это даст? Перспектив может быть сколь угодно много, а история выберет из них только одну, гадай - не гадай. А пока народ несется себе куда-то, вклинивая в пространство розовощекие лица и разнокалиберные носы, пытаясь выставить на продажу что-то своё, или пытаясь купить что-то чужое. Обдавая себя и окружающих ароматно-приторными клубами бездымных систем, кучкуется молодое поколение завоевателей пространства. Им всё еще только предстоит. Предстоит ощутить вред и пользу всяческих попыток в пространстве и во времени. А покуда призраки сезонных заблуждений, как дымовая завеса кружат им головы. «Мы в Совкомбанке!», «Переводим долги на «Халву!», «Два по цене одного!» «Скидки до 50% в «Эльдорадо» - рекламные лозунги, с полсотни лет оглянись, а ведь было повсеместно так: «Слава КПСС!», «КПСС - Ум, честь и совесть нашей эпохи», «Свобода, Равенство, Братство!» и т.д. Проскочили. Собственное поведение в истории - выявляешь паттерн, наблюдаешь за своими шагами. Генерация иллюзий на экране смартфона, многослойность всяческих устремлений, действие и бездействие, подведение итогов. Это жизнь. Каждый день с утра, в пучинах конспиративных квартир начинает формироваться людской поток. Люди таятся в своих квартирах до поры до времени, а потом выносят себя наружу и постепенно вливаются в общее поточное дело. Через некоторое время людской поток набирает силу и приобретает признаки нездоровой суеты. Загадка явления городской суеты в том, что она заразна, как любое вирусное заболевание. Стоит только прикоснуться к суете, и ты уже в ее лапах, и тебя куда-то понесло. Цель неясна, она блуждает в голове, но надо обязательно двигаться, ибо движение — это жизнь... Останавливаться нельзя, замедление есть промедление. Не успеешь ахнуть, как старость подойдет. Кажется, невозможно внутренним взором проникнуть вглубь этих монументальных каменных сооружений, плывущих в пространстве прямоугольных творений рук человеческих, всех этих дворцов таврических и не таврических, так чтобы ежесекундно, одномоментно охватить все составляющие жизненной суеты Петербурга. Его многоосной, многоликой, много хваткой структуры. Кажется, невозможно. Однако, писателям иногда удается это сделать - Андрей Белый роман «Петербург».

В 1901 году Белый знакомится с Брюсовым, Мережковским и Зинаидой Гиппиус. Это были представители старшего поколения писателей — символистов. Белый и сам, с раннего детства ощущает себя символистом. В работе «Почему я стал символистом», он пишет, что был символистом с самого рождения. Опираясь на внутренние переживания, которые переданы в «Котике Летаеве», можно сделать вывод, что иначе и быть не могло. «Я сознательный символист и по своему переделываю систему Шопенгауэра», - пишет Белый. Когда читаешь другую книгу Белого «Эмблематика смысла» о символизме, чувствуешь всю степень сложности излагаемого материала, но как-то, не западает она внутрь, рассеивает внимание, нет в ней чего-то основного. Книга писалась второпях и это явно ощущается. Система, которую пытается выстроить Белый на бумаге, не для читателей, она больше для самого автора. Его не понимают многие, почти все: «То, что я говорил, было сложно, запутанно, ибо не существовало шпаргалок из готовых мировоззрений; и я должен был на первых порах сам озаботиться тем, чтобы из ряда мировоззрений наготовить себе защитительный материал; легко жарить по Писареву, по Льюису, по Спенсеру; так жарило большинство соклассников; а я жарил из самого себя; и запутывался», - пишет Белый. Возможно, что систему символизма и не следовало бы создавать, а потраченное время направить на создание художественных произведений? Как знать. Ведь многое из задуманного Белому так и не удалось осуществить. Времени и сил не хватило. Тем не менее Белый ярко выраженный символист, все его художественные произведения наполнены символами - это его взгляд, порхающий по увиденному — по предметам, обыденным явлениям, природе, человеку, космосу. Взгляд, связывающий два мира — мир бытия и мир бытийности. Но завязка оказывается без развязки, не видно выхода, есть только взгляд изнутри на внешнее, взгляд в прошлое, взгляд в пространство, который обязывает задуматься, но не обязывает перейти к действию. Философ Ф.Степун так пишет о поэте-символисте: «Мышление Белого представляется упражнением на летящих трапециях под куполом одиночного «Я». Белый тверди не ищет, он ищет новых форм литературного изложения, ищет выразительности в символах и символических образах. В январе 1904 года Андрей Белый на своей квартире в Москве встречается с Александром Блоком и его женой Любовью Дмитриевной, урожденной Менделеевой. Впрочем, заочное знакомство состоялось ранее - со стихами Блока он познакомился в 1901 году, а переписка между поэтами завязалась в 1903 года. Знакомство обескураживает обоих, да, не так они представляли себе друг друга. Гораздо позднее, в 1922 году, находясь в Берлине, Белый напишет «Воспоминания о Блоке», книга очень интересная с разных ракурсов, в ней приводятся не только взаимоотношения четы Блоков а Андрея Белого, но дается и глубинный срез эпохи Серебряного века. Еще лучше понимание личных взаимоотношений поэтов дает переписка, которая издана отдельной книгой «Андрей Белый и Александр Блок. Переписка 1903 — 1919 г.». Блок так высказался о Белом: «А знаешь, Боря, ты — мот, а я кутила». Под «мотовством разумел он обычай мой сыпаться словом, проматывать словом душевное содержание», - замечает Белый. Такая ярко выраженная проблематика «говорильни» вообще характерна для эпохи начала XX века, у многих политиков, писателей и поэтов она присутствовала. Белый пишет: «Я ходил, как ободранный, - спорами, он (Блок) — отстранялся от них». Года 1904 — 1922 в России яростные, напряженнейшие, лихие; ощущение такое, что гигантский поток энергии проносится сквозь пространства и людские судьбы, все и всех захлестывает, перемешивает, многих этот поток уничтожает, а многих разбрасывает в стороны. 1906г. - «Та же дико напряженная общественная жизнь», 1907г. - «Бешенная переписка с Л.Д. Блок. Участие во всех прениях «на башне» (у Иванова), вызов Блока на дуэль... Мне трудно даже зафиксировать всю ту суетню собраний, деловых бесед, платформ, общений и выступлений, выпавших в этот период». Вихрь бесед, заседаний, писаний, в итоге в беседе с Эллисом (Л.Л. Кобылинским) они приходят к выводу, что так жить нельзя. 1904-1908гг. «Что же я делал? Грыз логики, которые мог бы не грызть, да и идеологически «прел» в говорильнях тогдашнего времени...». В 1906-1907гг. - Белый уезжает в Мюнхен, Париж, а в 1911г. уже с женой Асей Тургеневой путешествует в Тунисе, Египте, Палестине, пишет «Путевые заметки». Метание между Россией и Европой. В 1909 году завершает роман «Серебряный голубь», пишет статьи для сборника «Символизм», ранее, в 1908 году пишет стихи для сборников «Пепел» и «Урна». В 1913 году, в марте вместе с группой русских антропософов выезжает в Гельсингфорс (Хельсинки) слушать лекции Рудольфа Штайнера. Антропософия живо интересовала Андрея Белого, в ней он находит ответы на многие мучившие его вопросы. В 1914 — 1916 году живет вместе с женой в Дорнахе Швейцария, где работают над строительством Гетеанума, Белый много пишет. В 1916 году в апреле выходит отдельной книгой самый известный роман Белого «Петербург», в сентябре он возвращается в Россию, а в октябре завершает работу над романом «Котик Летаев». Революцию Андрей Белый встретил в ожидании перемен к лучшему: Как отметил Белый, 1918 — Год больших ожиданий, 1919 — Год полного изнывания, 1920 — Предел сложности жизни. В чем заключалась эта сложность? Не только в самой жизненной неустроенности... Заседания, организации, лекции, чтения, председательства, сближения и расхождения. Год максимального лекционного и общественного напряжения — Антропософское общество, Вольфила (Вольно-философская ассоциация), где председателем Белый, Академия духовной культуры, Институт театральных знаний, Пролеткульт, Институт живого слова, Дом искусств (Ленинград), Дворец искусств (Москва). В 1920 году прочитано лекций — 71, участие в заседаниях — 43, в диспутах и прениях — 38, председатель в собраниях — 20. А еще пишет книгу «Крещеный китаец». Никакого здоровья не хватит. 20 октября 1921 года Белый уезжает в Берлин. Там происходит окончательный разрыв с женой — Асей Тургеневой, разрыв с Рудольфом Штайнером. Тяжелые переживания приводят к нервному срыву. Белый уходит в загул, его часто видят пьяным в кафе и ресторанах. Тем не менее, он очень много трудится - пишет большую книгу воспоминаний «Начало века». Эта берлинская редакция воспоминаний будет серьезно отличаться от той книги, которую он начнет позднее в писать в СССР. Берлинское двухлетие - это апогей в творческом развитии Белого — там печатается 16 произведений (7 переизданий, 9 новых). Но обстановка в столице Германии сильно угнетает Белого, об этом пишет Марина Цветаева в книге «Пленный дух». Узнав, что Белый находится в сложном психологическом состоянии, к нему в Берлин приезжает знакомая по антропософскому обществу Клавдия Николаевна Васильева (в будущем жена), которая увозит писателя из города в Шварцвальд. Там Белому удается частично восстановить своё здоровье. Но решение уехать из Германии уже созрело, 26 октября 1923 года он возвращается в Москву. Дальнейшее творчество писателя начинает постепенно развиваться в другом направлении. В 1929 году он завершает книгу воспоминаний о Р.Штайнере, первый том мемуаров «На рубеже двух столетий», работает над трилогией «Москва», в 1930 году пишет второй том мемуаров «Начало века», в 1932 году третий том мемуаров «Между двух революций». Можно отметить, что Андрей Белый в своих воспоминаниях, порою, субъективных, но интересных, дает объёмную картину общественной жизни Москвы и Петербурга первой трети XX века, раскрывает характеры, драмы, судьбы творческих деятелей «Серебряного века». Кроме этого, сохранилась часть дневников писателя, что тоже дает представление о происходящих событиях и личных планах писателя, к сожалению, дневники за 1914-1925 год были изъяты ОГПУ и пропали. Еще он пишет работу по символизму - «Ритм как диалектика и «Медный всадник», большое исследование «Мастерство Гоголя», работы по теории слова, которые выйдут уже в наше время под общим названием «Жезл Аарона». И это все в условиях жизненной неустроенности, на съемных квартирах, зачастую в довольно сложной окружающей обстановке. К сожалению, не смотря на продуктивность и работоспособность, Андрей Белый, все же, не смог осуществить главную планировавшуюся им задачу — написать продолжение «Серебряного голубя» и «Петербурга». Он хотел завершить исконную тему «Восток и Запад». Книга должна иметь название «Невидимый Град». Что должно быть в этой книге? Остается только догадываться. Литература: К.В.Мочульский «Жизнь и творчество Андрея Белого» П.Н.Зайцев «Последние десять лет жизни Андрея Белого» В.Н.Демин «Андрей Белый» из серии ЖЗЛ.

«Выпрямитель сознания еще не рожденных веков», - так поэт Осип Мандельштам писал о своем собрате поэте Андрее Белом. А ведь никогда не были они друзьями, скорее наоборот. Впрочем, у Андрея Белого взаимоотношения с людьми почти всегда складывались на притяжении и разрыве— поначалу друзья, затем следовало внезапное охлаждение, за ним враждебность. И Блока вызывал на дуэль и Блок вызывал Белого на дуэль, но потом находили слова для примирения и успокаивались. Исключения — возможно, Сергей Есенин. Борис Бугаев (Андрей Белый) родился в 1880 в семье профессора Николая Васильевича Бугаева, декана физико-математического факультета Московского университета и его жены Александры Дмитриевны, урожденной Егоровой. В семье отношения родителей были непростыми, семейная тема нашла свое отображение в прозе Белого, в повестях «Котик Летаев», «Крещеный китаец», в мемуарной прозе «На рубеже двух столетий», «Между двух революций». Мать категорически противилась, чтобы в семье рос «второй математик» и всячески препятствовала влиянию отца. Как писал Белый, она панически боялась «преждевременного развития» сына и всячески тому препятствовала. Большой лоб Бори вызывал у матери неудовольствие, лобастый, значит в папу, ничего хорошего. Маленький Боря не хотел конфликтовать с мамой, носил платье, как у девочек, прикрывал большой лоб кудрями, стеснялся своей башковитости, и считал, что когда он наденет штанишки, вот тогда и начнется ненужное ему и мамочке — страшно подумать(!) «преждевременное развитие». Это его здорово пугало. И было от чего пугаться. Этот мир казался ему таким странным, неестественным, выдуманным. Ведь память оставила ему в сохранности иной мир: «В стране жизни ритмов — там был до рождения я», - пишет Андрей Белый в автобиографической книге «Котик Летаев». Книга сама по себе уникальна, ведь еще никому не удалось передать собственные детские впечатления от момента рождения до пяти лет с такой непосредственностью и правдивостью. Кое-что выходит и из рамок наших представлений — это впечатления маленького ребенка до рождения, находящегося в утробе матери, они тоже там есть. В доме Бугаевых часто бывали гости - «жрецы науки», коллеги отца по университету, его ученики, впрочем, не только они, были здесь и адвокаты, чиновники, писатели, захаживал сюда и сам Лев Толстой. Маленький Боря вслушивался в разговоры взрослых и многие загадочные и непонятные слова услышал тогда впервые — дифференциалы, интегралы, сходимость несходимых рядов, монады Лейбница; многоякие виды причинностей заползают в пространство их дома; узнал он и про округлость Земли, о происхождении человека от обезьяны, а имена Лагранжа и Дарвина воспринимались, как имена богов Олимпа. Гувернантка Раиса Ивановна читала мальчику стихи Гёте и Гейне, много различных сказок, все это уравновешивало чувства и ум ребенка, вызывало ассоциации, отличные от далеких научных терминов. Но однажды доктор сказал родителям, что сказки ребенку вредны, очень уж он впечатлительный, и гувернантка тут же была уволена. Боря после этого случая затаился, и решил ни с кем не делиться своими секретами. Из разговоров с бабушкой он узнает о существовании Бога, это оказало на него серьёзное влияние. Вот, что он писал: «На истерические крики матери на меня и на ее угрозы «не смей учиться», я отвечал ей молитвою - за нее же; и я бывало вздыхал: «Боже, прости маму: не ведает, что творит». Мать имела пристрастие к музыке и балам, часто играла в доме на пианино (Шопен, Шуман, Бетховен). Музыка завоевала душу ребенка - «музыку переживал я имманентно своему «Я», пишет Белый в воспоминаниях. Но сказать матери, о том, что он любит музыку всей душой, он не смел, боясь, что она также исчезнет из его жизни, как исчезли сказки. А она и не догадывалась о его увлечении, говоря, что весь пошел в папу, никакой музыки не понимает. Одна из гувернанток, француженка, учит мальчика французскому языку, знакомит с книгами Жюля Верна, Майн Рида, Купера, он окунается в историю приключений, ощущает себя пионером, первопроходцем североамериканских прерий. С 1891 по 1899 год Борис Бугаев учился в гимназии Поливанова на Пречистенке, 32. Гимназия, открытая в 1868 году, была лучшим учебным заведением Москвы того времени, здесь учились дети дворян и купечества, был очень сильный преподавательский состав. Большое влияние на будущего писателя оказали уроки по русскому языку и литературе директора школы Льва Ивановича Поливанова: «молнии Поливановских уроков зажигали меня». В это же самое время начинается серьёзное увлечение будущего писателя чтением. Читал от невероятно много, вначале это были книги из домашней библиотеки, затем он стал ходить в публичную библиотеку на Сенной площади, при этом пропуская уроки в гимназии. Читает он литературу по истории, искусству, литературе (Достоевский, Ибсен, Тургенев, Гончаров, Пушкин, Гете), музыковедению, культуре, философии — здесь мы видим Владимира Соловьева, Шопенгауэра, Ницше и Канта. Вообще, в гимназии Боря чувствовал себя довольно неуютно, сказывалась его природная застенчивость, в средних классах над ним смеялись, считая глупым. В 1894 году к ним в подъезд, этажом ниже, переезжает семья Соловьевых — Михаил Сергеевич и Ольга Михайловна, вместе с сыном Сережей. Михаил Сергеевич был сыном известного историка Соловьева. Между семьей Соловьевых и Борисом Бугаевым устанавливаются дружеские отношения. Необычайно велико влияние четы Соловьевых и их сына на развитие Бориса Бугаева, его знакомят с новинками литературы, рассказывают много познавательного, внимательно выслушивают его собственное мнение. И через несколько лет происходит неожиданное раскрытие ораторского таланта Бори, речь его освободилась от зажима, и что называется, потекла, он становится яростным спорщиком. В старших классах он увлекается буддизмом и теософией. В 1889 году по настоянию отца поступает в Московский университет, на физико-математический факультет, естественное отделение, в 1903 году он его заканчивает. Приходит в мнению, что точные науки не объясняют мир, как целое - «наука идет от незнания к незнанию, наука есть систематика всякого незнания». В 1900 году он пишет свое первое сочинение, которое назвал «Северная симфония», она посвящена Эдварду Григу, затем еще три литературных симфонии. Михаил Сергеевич предлагает поэту взять литературный псевдоним - Андрей Белый. Что он и делает. Весной 1902 года в московском издательстве «Скорпион» выходит 2 симфония (драматическая) под авторским псевдонимом. Тема симфонии — музыкальная, сатирическая, идейно-символическая. Публикация наделала много шума, интеллигентская среда взорвалась, все интересовалась, кто же автор произведения? Белого здорово критикуют, но это больше от непонимания. Или от понимания, что попал в самую точку... Вот начало этой симфонии: «1.Стояла душная страда. Мостовая ослепительно сверкала. 2. Трещали извозчики, подставляя жаркому солнцу истертые, синие спины. 3. Дворники поднимали прах столбом, не смущаясь гримасами прохожих, гогоча коричнево-пыльными лицами. 4. На тротуарах бежали истощенные жаром разночинцы и подозрительные мещане. 5. Все были бледны, и надо всеми нависал свод голубой, серо-синий, то серый, то черный, полный музыкальной скуки, вечной скуки, с солнцем-глазом посреди. 6. Оттуда лились потоки металлической раскаленности. 7. Всякий бежал неизвестно куда и зачем, боясь смотреть в глаза правде». Картина заполнена мазками, под взглядом символически-выверенным, не поверхностным, а глубинным, подчеркнуто ёрничающим, соперничающим... Да, что-то есть в ней от Гоголя или от Салтыкова-Щедрина. Третья симфония, которая была опубликована позже, являет собой отголосок учебы Андрея Белого на естественном отделении физико-математического факультета (она в это время и сочинялась): «В лабораторном чаду тускнели угрюмые студенческие силуэты, еще с утра притащившиеся со всех концов Москвы. Все они сходились в одном: равно дымили, производя зловоние. Хотя тот нюхал пробирки, а этот их мыл; тот зажигал багровенькое пламя, а тот уничтожал его. В их бесцветных очах не отражалось тусклое отчаяние. Хандриков прибежал в лабораторию. Запалив огонек, перегонял покорные жидкости из сосуда в сосуд, не обращая внимания на планетный бег.Земля вертелась вокруг солнца. Солнце мчалось неизвестно куда, приближаясь к созвездию Геркулеса. Никакие знания не могли занавесить эту вопиющую неизвестность». Опять встают рядом обыденность и космос, мелкие человеческие интересы и бесконечность, время и судьба, парадокс существования и жизненная бессмыслица.Из выступления диссертанта Хандрикова: «Обращаясь ко мне как к представителю точного знания, вы пьете за развитие точных наук, искусств, философии и общественных интересов. Глубоко тронутый вашим тостом, я тем не менее, отклоняю это обращение ко мне. О многом я думаю и кое в чем прав, может быть. Но развитие моей мысли идет вразрез с тем, что вы привыкли называть культурой. Я не вижу спокойной будущности для человечества, движимого развитием наук, искусств, философии и социальных интересов, если они не переменят своих формул».(Третья симфония «Возврат»).

Это хорошо. А почему бы не открыть здесь книгу с Вашими стихами?

Феерия красок — бирюза, аквамарин, синий чирок, циан, бежевая желтизна, золотистость, французская ваниль, абрикос и банан... Через пару часов глаза перестают улавливать разницу в оттенках, постепенно переходя на общее впечатление красоты, как таковой. Разграничения еще присутствуют, но ты понимаешь, что это не надолго, и скоро всё сольется в единую гармонию прекрасного. Море и горы — сочетание особенное, а когда горы и море в непосредственной близости, эта особенность усиливается и возникает неизъяснимое. От этого неизъяснимого захлёбываешься на вдохе, и приходится замирать на несколько минут, для того чтобы продышаться. Но это все равно невозможно, поскольку для роздыха нескольких минут явно будет недостаточно. Ноги переходят в режим подъема по длиннющим каменным лестницам, и сознание постепенно углубляется внутрь, взгляд сосредотачивается на ступенях — десять, двадцать, сто, двести, пятьсот... Считать почти лень, но что-то там внутри еще следит за счётчиком и хронометраж кажется какой-то неестественной необходимостью — надо, надо... Кому надо, зачем надо? Солнце поднимается все выше и выше, жара с каждой минутой усиливается. Поворот, еще один поворот, шестьсот, семьсот ступеней... Внизу открывается бескрайняя гладь моря, острова. Горизонт изогнут дугой, и с полукилометровой высоты это хорошо заметно. Можно было не спорить века о том, плоская, или круглая Земля. Это хорошо видно невооруженным глазом. Небольшой городок, с его улицами, стремящимися к вертикали - все остается далеко позади. Городок этот, расположен на побережье Тирренского моря, особенно красив, когда Солнце приближается к горизонту, и в его закатных лучах начинает меняться палитра красок. Вначале она становится темно- золотистой, с оттенком меди, постепенно добавляются коричневые тона — миндальный, бронзовый, цвет увядшего листа. Затем подступают сумерки, зажигаются огни фонарей, огни кафе и ресторанов. Жизнь входит в свою бурную колею ближе к вечеру, когда спадает жара и народ выходит на улицы, чтобы насладиться вечерней прохладой, посидеть в ресторане за бокалом вина, и поболтать ни о чём. Это «ни о чём» гораздо содержательнее, чем вам может поначалу показаться. О словах речь не идет, о них можно вообще не задумываться. Какой смысл в наборе пустых слов? Сказал и забыл. Главное в общении — это жест, мимика и взгляд, именно они выражают и чувства и смысл — аморе аморе. Именно они и запоминаются. Однажды, нам довелось ехать в битком набитой электричке из Сорренто в Неаполь. Впереди, спиной к нам сидела пара — молодые мужчина и женщина. Они о чем-то беседовали, беседовали эмоционально, если не сказать, страстно. Итальянский язык нам непонятен, потому сказать, о чем шла беседа, невозможно. Однако, по жестикуляции дамы можно было судить, что речь шла не просто, абы о чем, нет, речь шла именно о любви. Редко, но все же, нам доводилось бывать в филармонии на выступлении симфонического оркестра. Так вот, здесь можно провести параллель. Мелькание рук, жесты, пальцы, плечи дамы — все было на таком эмоциональном сплетении и заряде, что казалось - она в этот момент управляла невидимым оркестром. Воздух заряжался электричеством, огонь души полыхал внутри и вырывался наружу, страсти кипели и выплескивались. Мы сидели в немом восхищении, а вот итальянцы, наоборот, совершенно не обращали на их разговор внимание. Как-то так. Электричка вовремя, что немаловажно, пришла в Неаполь, парочка, спокойно так, встала со своих мест и не спеша направилась к выходу. Как будто ничего и не происходило, только что. Всё, музыка стихла, концерт закончен. Но вернемся в наш городок. В городке проживает порядка четырех тысяч человек, ему несколько тысяч лет, и городок этот очень любим итальянцами. Здесь часто снимаются фильмы, часто бывают знаменитости. Русские его тоже любят, иногда приезжают на пару дней, или несколько часов, чтобы подзарядиться красотой и морским изобилием. Кто же, не любит морепродукты, тем более, что выловлены они, не накануне вашего приезда, а прямо сейчас. На стене ресторана, что в сорока метрах от морской волны, развешены фото заезжих знаменитостей, нет смысла перечислять их имена. Они были здесь когда-то, мы были здесь когда-то. Всё становится когда-то и чем-то. Время бежит, вечерние краски тускнеют, быстро темнеет, в горах начинает погромыхивать, пора и нам расходиться. Лестница, которая ведет вверх не так утомительна, как та, что была с утра, ступеней сто пятьдесят, не больше. Кошки к ночи выходят на авансцену, начинаются разборки, еще кто-то гоняет на мотороллерах, звучит музыка, что-то из итальянской оперы. Народ поднимается кверху, редкие прохожие идут вниз, к морю, не знаю, для чего - может искупаться при Луне, а может просто посидеть на моле. Город постепенно погружается тишину, его окутывает тайна, и тайна эта исходит из глубин души, она и приносит воспоминания. Но внутри есть еще что-то такое, на самой поверхности, которое просит и умоляет — нет, не надо, не открывай ему эту тайну, оставь ее вот так, как она есть — здесь и сейчас. Ну, что же, пусть будет так. Италия, Амальфитанское побережье, Позитано.

Разбор старых фото наталкивает порой на такие ассоциации... Ностальгия здесь дело вторичное, ничего не изменить, да и не надо, остается только движение вперед. Многое осталось за кадром, многое стерлось из памяти — слова, лица, жесты, позы... Ох, уж эти позы, сейчас уже и не изобразить, а тогда казалось все по делу. Мы все меняемся, и с нами меняется мир. Его уже нельзя назвать привычным, он становится более невменяемым, запутанным, но порой, все-таки, приоткрывается нам своими загадочными и неуловимыми гранями. Мы все чего-то хотим? И чего? Перпетуум мобиле жизненного процесса отображает детали, но не говорит о главном. Искусство жизни состоит в чем? В количестве набранных очков, в сольном, а не хоровом исполнении, в количестве аплодисментов? Время тягуче — прошлого уже нет, будущее не наступило, настоящее течет, угнаться невозможно, разве что состариться в погоне за ним. Старые фотографии. На фотографиях, отображая жизнь, Мгновения, застигнутые кадром, Чуть подзабытый импрессионизм, Теперь он в облачении странном. Вот детство, старый двор, скамья, Иных уж нет, а кое-кто далече, В истории - обычная семья, Их взгляды, устремленные навстречу. Из прошлого. Как детство далеко, И времени поток, стирая память, Уносит прочь, что было. Нелегко Из множества всего чуток оставить. Вот школа, пятый класс, что впереди? Контрольные, экзамены, шпаргалки... Любовь не первая, но все же погляди, В ряду втором стоит у раздевалки. Да, всех не вспомнить, даже большинство Давным — давно по имени забыты, Расплавилось в горниле вещество, То, что роднило нас, сближая на орбите. Вот институт, работа, всякий раз, Заканчивая на заводе смену Торопишься на лекции тотчас, К вечерне — интегральному рефрену. Ученье свет, а не ученых тьма, Шесть дивных лет так лихо пролетели, Рассеялась студентов кутерьма, Спрошу себя - а то ли мы хотели? Вот горы, где-то очень далеко, сквозь Дымку облаков белеет призма, Когда-то цель и движимая связь, С названием простым - пик Коммунизма. Вот близится дыхание дождя, накидки, Рюкзаки, в плечах усталость, И даже в шоколадной дольке Есть почти-что неземная радость. В прошедшем, сохраняя суть, Нить памяти, что стелется живуче, И все-таки, какой же странный путь - То ямы с виду, то по виду кручи. Мой выбор в жизни, в этом весь ответ, Еще душа добавит пару строчек - В нас всех незримо проникает свет, Составленный из миллиардов точек. Круг у костра, гитары перебор, Ночной концерт прореживает звуки Природы. Ах, какой же громкий хор Романтиков, что просто греют руки! 21.01.2024г.