Нафаня

А у меня на календаре сегодня День сладкого огурца. Не особо понимаю, что это за странный огурец, поэтому ем весь день обычные свежие и маринованные. Орехи понадобились, пришлось по окрестным фруктово-овощным отделам и ларькам пройтись. Взгляд упорно падал на помидоры, хотя они вот совсем не нужны:)) Самые дорогие из найденных: А в основном 60-130 руб.

Не-не, видео плывущих внизу облаков мне как раз местный житель присылал:) мне так не повезло - тучи были, туман был, облака немного вокруг плавали, когда я была, но чтобы прям вот такое облачное море под ногами - не, не видела:) VID-20231004-WA0000.mp4

2-3-этажки в сторону аэропорта - это с большой долей вероятности гостиницы и гостевые дома, там со стороны местных, ограждающих свою частную жизнь, вовсе бояться нечего:)

Зря:) добрейшие люди, хотя внешне суровы, да:) особенно, если начнёшь рассказывать, в каком восторге твоя душа от нахождения в их прекрасном крае:)

Вот и я о чём. Если у нас в магазине у дома они стоят рублей 200, значит, у производителя и подавно 100-150. Это каждый ящик в отдельной машине везти что ли надо, чтобы в Москве из-за логистики он внезапно стал стоить под 1000?:) да, мне кажется, проще куда-нибудь в подмосковные сёла доехать да купить у бабушки с огорода, чем в магазине по такой цене. Дешевле выйдет, наверное:))

Так там сейчас идеальный асфальт:) его даже зимой чистят...ну, почти до конца. А дальше местный бизнес - снегоход, всем же надо денег заработать:) А подниматься туда стоит в любую погоду. Иногда можно застать удивительную картину - когда облака плывут ниже церкви, у тебя под ногами. Фантастическое зрелище и невероятные ощущения:)

У меня два кулинарных таланта (по мнению коллектива) - нечто корейское и кабачковая икра:)) а, ещё рулеты из баклажанов, которые завтра как раз в планах. Сегодня орехи дома не нашла:(

Рецепт:) после успеха моих грибов, по-корейски я теперь делаю всё, что жалко выбросить, - на работе съедают:)) рецепт на всё примерно одинаков, незначительно разница в специях. По такому рецепту в прошлом году я делала зелёные помидоры, в этом году, когда образовался излишек да ещё переростки огурцов, решила попробовать их. На кг огурцов одна большая (или 2-3 небольших) луковица и одна крупная морковь. Специи я всегда на глаз, но примерно 1,5 ст.л сахара и пару соли. Сначала порезать морковь (рекомендуют соломкой, но я колечки больше люблю). Засыпать ложкой сахара и ложкой соли, помять руками. Нарезать огурцы туда же. На них сверху насыпать горкой специи- оставшиеся соль, сахар и молотый кориандр. Затем полукольцами порезать лук, обжарить для прозрачности его на сковороде, налив примерно 8 ст.л подсолнечного масла. Когда лук станет прозрачным, добавить порезанный острый перец и зерна кориандра, обжарить ещё пару минут. Затем масло вместе с луком вылить на горку специй, добавить ещё пару столовых ложек уксуса, мелко нарезанный чеснок и зелень кинзы или петрушки. Сверху накрыть тарелкой, поставить груз и поместить на 10-12 часов в холод. Я обычно утром достаю с холодильник, пробую, чего не хватает, досаливаю и раскладывать по банкам. Говорят, можно и на зиму закатать, если стерилизовать банки. Но я не пробовала, просто скармливаю коллегам:)

Что-то мне все же с трудом верится, что затраты на доставку/реализацию составляют 500-700% от закупочной стоимости. Молоко же наше, доезжая до Москвы, не начинает 300 руб за литр. Или начинает? 🤔

А их что, серьёзно кто-то покупает за 900-1000 руб?! У нас даже зимой узбекские, которые помидорами пахнут, в районе 500. А с ягодой и вареньем в этом году вот тоже печально. Хотя я варенье не ем, мне особо не жаль. Клубника часть вымерзла, на другой части ягода была, но собрать успела раз, на второй залило всё дождями, гнить начала. Малина, правда, была, но не особо много. Яблони, вишню на стадии цветения морозом шарахнуло. И это при том, что у меня дача, которую не залило по весне. А люди многие вообще без огородов остались же. Так что впору варить варенье из кабачков:)) пока вот очередную порцию корейских огурцов поставила мариновать, а то переростков опять скопилось. Так хоть на работе съедят:)

Любые помидоры, включая ташкентские, сейчас максимум 200. До вас они, похоже, сами пешком шли, потому так дороги:) А уж домашние в чатах посёлков пригородных за спасибо и шоколадку уже раздают, потому как они долго не спели, а теперь резко и валом. То же самое было с огурцами- сначала все жаловались, что нет, потом не знали, как от них избавиться:)

На телефоне ж т9) он таких слов не знает)

Вдруг кто будет в тех краях... "В Грозном с 8 по 14 сентября пройдет Всероссийский фестиваль национальных театров «Федерация». Об этом пишет «Интерфакс» со ссылкой на пресс-службу Союза театральных деятелей (СТД). На протяжении семи дней фестиваля зрители смогут увидеть 13 спектаклей от театров из Хакасии, республики Саха (Якутия), Адыгеи, Марий Эл, Дагестана, Башкортостана, Татарстана, Чеченской республики, Оренбурга и Южной Осетии. Эти постановки были отобраны экспертным советом фестиваля. Кроме того, в рамках фестиваля предусмотрена культурно-образовательная программа, включающая мастер-классы, лаборатории для режиссеров национальных театров, круглые столы, творческие встречи и дискуссии."

Помню, в давние уже времена на моей бывшей работе на предновогодние коллективные посиделки наш охранник принёс трехлитровую банку чачи, презентованную родственниками. Как ни просили, женской части коллектива наливать её даже пробовать категорически отказались - была она добротная, для себя сделанная...градусов 60:) Я вообще крепкие напитки не пью, но вот с прошлого отпуска привезенная в шкафу стоит графинчик редкостной чачи - из виноградного сока (обычно делают из мезги, что остаётся после отжима виноградного сока), так вот она, зараза, так пахнет вкусно, что иной раз выпить хочется:))

У Михаила Хергиани (Мишей его, к слову, прозвали в альп.школе, настоящее его имя Чхумлиан) был двоюродный брат Мирон, который написал о нём книгу "Тигр скал". Когда в 2019-ом году я подписалась на авантюру, предложенную мне незнакомым таксистом на площади Местии и оказалась в Бечо, он показал мне камень, который установили на том месте на берегу реки, где Михаил любил отдыхать после спуска с Ушбы. Ну, и заговорили по дороге. Я упомянула про книгу, и он неожиданно сказала: "А знаешь, Мирон-то ещё жив, дальним родственником мне приходится, потому знаю". Книга не бог весть как идеально написана в плане формы и стиля, но от души, потому интересна. Удивительный человек был Миша. Невероятный. Очень смелый, гениальный альпинист, почти самоучка с невероятным чутьем и интуицией, при этом очень скромный, добрый, готовый помочь всем и каждому. Любил родную Сванетию до дрожи, и сваны отвечали ему тем же. Жаль, в музей я тоже не попала, просто времени не хватило дойти.

Моё любимое, у нас, к сожалению, редко стало встречаться:) Почти из тех краёв, где Вы были, кстати - из соседней Рачи и Мегрелии. Производство Оджалеши в Мегрелии возродил зять Екатерины Дадиани, муж её дочери Саломэ. Тот самый, что был родственником Мюрата и привёз в Грузию посмертную маску Наполеона. Так что удачно взяли:)

Я не знаю, что из этого надо отметить, у меня просто стресс от процесса получения посылки заедается содержимым той самой посылки. Они мой копчёный сулугуни чуть обратно не отправили! Я вообще не люблю ругаться и настаивать на своём, но сулугуни же, елки-палки! Пришлось постараться быть убедительной:))

От старых дворцовых построек там, кстати, ничего не осталось, к сожалению. Вот это красивое здание, напоминающее нечто псевдоготическое, строила уже Екатерина Дадиани в 1870-ые годы. Старый дворец был очень сильно поврежден турками в ходе осады в 1860-ые, потому решили снести и построить заново. Ну, что ей стоило, если уж она во главе войска против турок сама скакала? Фантастическая женщина была:) Не даром, ей М.Ю.Лермонтов и Нико Бараташвили стихи посвящали ж:) А то розово-жёлтое здание, что правее, - это дворец, который предназначался для Нико, последнего мегрельского князя, сына Екатерины и Давида.

Вот ради икон я бы заглянула. Я такое люблю. Меня чеканка эта с не слишком идеальными ликами завораживает:)

А у моего календаря сегодня День боулинга. Моё первое знакомство с боулингом ознаменовалось разбитым фотоаппаратом. Фотоаппарат, кстати, тоже был первый цифровой в моей жизни, и жил он у меня тогда всего неделю. После боулинга поехал в ремонт:))

Я особо не фотографировала, священник у алтаря молился, боялась помешать, затвор фота-то щёлкает, а в храме тишина... несколько фото на телефон только сделала, вот для примера. Не все фрески хорошо сохранились, но в храме уже несколько лет идет постепенная реставрация: Саят-Нова - поэт-ашуг, которого любят и считают своим представители, как минимум, трех народов. По одной из версий, он погиб на ступенях этой церкви во время нападения персов.

Есть такое дело, как ни странно, чаще всего у меня неуверенность и робость возникает на пороге православных храмов. Видимо, память хранит наших прихрамовых бабушек, которые при каждом неверном жесте на тебя шикают и косо смотрят. Там просто весьма нетипичный армянский храм. Они обычно очень аскетичные, почти без украшений. Но тут кафедральный собор, поэтому красиво расписан. И не привычной храмовой живописью, а фактически картины с реалистичными пейзажами на стенах и сводах. Автор (точнее, один из них, чьё имя известно точно) - Геворг Башинджагян, известный армянский художник. Он и похоронен там же, у стен храма. Как и Саят-Нова, и брат Айвазовского Габриэл. Красивый храм очень.

В церковь не заглядывали?

Знаете, мне кажется, это из того же цикла историй, что про театр и кино. Когда появились кабельное ТВ, интернет и прочие блага цивилизации, говорили, что кинотеатры, а уж тем более театры скоро исчезнут, кому они будут нужны, когда можно, сидя на диване, зайти в интернет и посмотреть что угодно... прошли десятилетия, в купить билеты в театр порой стало только сложнее - раскупают за месяц до спектакля. Потому что да, я тоже оценила возможность через интернет или ТВ смотреть спектакли театров со всего мира, но ведь все равно, когда смотришь из зрительного зала - это совсем другие эмоции и накал чувств. Так и с книгами - никакая электронная читалка не заменит шелеста и запаха книжных страниц. Потому рано бумажные книги хоронить.

"Если поискать, то в родословной каждого француза можно найти русские корни. Меня, например, многое связывает с Оренбургом." (Морис Дрюон) Есть в Оренбурге на улице Кирова симпатичный дом, построенный на рубеже 19-20 веков, оформленный глазурованной плиткой глубокого синего цвета. За воротами его скрывается увитый зеленью дворик, напоминающий южно-приморские городки. Считается, что этот дом некогда принадлежал купцу первой гильдии Антону Леску и его многочисленному семейству, хотя мнения местных краеведов на этот счет расходятся. Но так или иначе, купец такой в истории Оренбурга был и оставил заметный след в памяти и истории не только Оренбурга, но и… Франции. Где Франция и где провинциальный Оренбург, имеете право спросить вы? И какая связь между хоть и богатым, но ничем не выдающимся оренбургским купцом, и европейской далёкой страной? Однако, как бы ни казалось это невероятным, но связь эта есть. Ибо тот самый оренбургский купец Антон Леск является дедом известного французского писателя Жозефа Кесселя и прадедом Мориса Дрюона, автора «Проклятых королей» и других исторических французских романов. Вот такие превратности судьбы. Антон Леск родился в Вильно, на самой границе тогдашней Российской империи, где существовала зона оседлости для евреев. Однако, парень был амбициозным и хотел большего, чем всю жизнь провести в небогатой еврейской общине. Потому он переехал в центральную Россию, где сколотил капитал на сельском хозяйстве, через подставных лиц скупив земельные участки в Самарской губернии. Быть владельцем собственной земли в тогдашней России еврею не позволялось. Однако, не имея гарантированных прав на своё имущество и своё дело, Антон Леск оказался весьма уязвим для шантажа и махинаций и едва не был разорён. Потому, дабы спасти оставшиеся капиталы и прочнее утвердить своё положение, он собрав все деньги, оставшиеся от продажи земельных участков, вложил их в новое дело – на этот раз в Оренбурге. Он открыл в нашем городе первый универсальный магазин, где можно было купить практически всё – от булавки до драгоценных камней и сельскохозяйственных орудий. Магазин занимал большую часть северного фасада Гостиного двора, выходящего на улицу Гостинодворскую (ныне Кирова), в нём работало около 80 человек продавцов, а девизом-слоганом стал «Шик, блеск – магазин Леск». Открытие одной из крупнейших в Оренбурге торговых точек, приносившей немалый доход, позволило Антону Леску вступить в первую купеческую гильдию, что обеспечило ему легальную возможность проживать в любом городе Российской империи, без риска быть сосланным на выделенные для проживания евреев приграничные земли. Постепенно бизнес Леска шагнул за границы Оренбурга, он открыл филиалы в Уфе, а также в Ташкенте и Самарканде. К тому времени семья разрослась, и Антон расширял бизнес, прежде всего заботясь о будущем детей. Всем им, не только сыновьям, но и трем дочерям – Татьяне, Марии и Раисе, он дал гимназическое образование, а затем сыновья отправились для продолжения учёбы в Германию. К слову, гимназию Леск едва ли не полностью содержал за свой счет, ибо был не просто богатеем, но и человеком весьма щедрой души, меценатом, потому в городе пользовался авторитетом, уважением и даже любовью. Однако, для продолжения нашей истории нужно вернуться прежде всего к дочерям. Старшая Татьяна скоро вышла замуж и нашла себя в семейной гавани. Но не такова была Раиса. Девушка амбициозная, целеустремленная, она мечтала о независимости и карьере. Единственная профессия, которая в тот момент могла дать возможность еврейской девушке работать в крупных городах России – это медицина. И Раиса начала изучать её, хотя мечтала об актерской карьере. Но для этого сначала нужна была возможность переехать в столицу. Пока же Раиса устроилась (не без помощи многочисленных влиятельных знакомых отца) в аптеку, став первой в Оренбурге женщиной- помощником провизора. На такое чудо приходил смотреть весь город. Вскоре Раисе надоело чувствовать себя обезьянкой в зоопарке, и она приняла решение продолжать обучение за границей. Уехала сначала в швейцарскую Женеву, а затем во французский Монпелье. И вот именно там судьба свела её с Самуэлем Кесселем. Раиса имела репутацию то ли недотроги, то ли разочаровавшейся в любви. Во всяком случае даже робкие попытки ухаживания со стороны мужчин пресекала жёстко, раздавая пощёчины направо и налево. Самуэль же вообще был не слишком привлекателен, к тому же происходил из бедной семьи. Собственно, в Монпелье с дипломом врача он оказался чудом, вопреки уготованной ему судьбой и матерью необходимости стать нищим раввином в еврейской общине. Это был предел мечтаний для людей, его окружающих, и его родственники никак не могли понять, почему он стремиться к большему. Их жизнь сосредоточилась в замкнутом мирке резервации, из которого они не собирались выбираться и не думали, что дети их могут желать иной жизни. Тягу к знаниям в сыне поддерживал разве что отец, но он рано ушёл из жизни. Мечтой Самуэля был диплом врача и Франция, само название которой у него ассоциировалось со свободой. Ему повезло – талантливого паренька заметил крупный меценат барон Хирш, оплатив за счет средств своего благотворительного фонда обучение и проживание Самуэля во Франции, а затем и лечение, ибо до знакомства с бароном измученный вечным безденежьем, полуголодный, замерзающий Кессель едва не умер в Париже от туберкулёза. Именно по совету лечащих его врачей он перебрался в Монпелье, где климат был мягче и благоприятнее парижского. И именно его болезнь сблизила их с Раисой. Девушка самоотверженно ухаживала за Самуэлем, найдя в этом свой долг, призвание, предназначение. И весьма удивилась и разозлилась, когда узнала, что по городу ползают слухи об их с молодым врачом чувствах и отношениях. А потом задумалась. И решила выйти замуж, подумав, что целеустремлённый и амбициозный юноша ей вполне подходит, даром, что ни гроша за душой. Только по её требованию свадьба непременно должна была состояться в Оренбурге, у Лесков. Решили дождаться, когда Самуэль защитит диссертацию во Франции, и лишь потом ехать на родину. Потому свадьба, отложившаяся на пару лет, состоялась в 1895-ом. Антон Леск зятя одобрил – приглянулся характером и взглядами на жизнь. Родители невесты, конечно же, хотели бы оставить молодых в Оренбурге, но гордая Раиса от своей доли в наследстве и семейном бизнесе отказалась, решив, что в жизни они с мужем будут добиваться всего сами. Практикующим врачом в Оренбурге Самуэль Кессель стать не мог – иностранные дипломы силы не имели, нужно было сдавать экзамены в России. Потому, пробыв в Оренбурге около месяца, молодожены уехали… в Аргентину. Там барон Хирш основал для евреев-переселенцев колонию, где и предложил работу Самуэлю. Не сказать, что это было очень выгодное предложение, но оно давало возможность приобрести опыт, повидать мир и заодно отблагодарить мецената, принявшего живое участие в судьбе Кесселя. Там, в аргентинской колонии барона Хирша, в 1898 году и родился первенец Раисы и Самуэля – Жозеф, любимый Йосенька, ставший впоследствии знаменитым французским писателем и соавтором гимна французского сопротивления - «Песни партизан». Однако, аргентинский климат был суров и для ребёнка, и для слабого здоровьем отца, потому сходившая с ума от беспокойства и одиночества, почти не видевшая вечно занятого мужа Раиса по истечении контракта уговорила Самуэля не продлевать его, а вернуться в Россию или Францию. Путь через океан вспоминался как кошмарный сон – сын серьёзно заболел, почти ничего не ел, в итоге в Оренбург привезли лишь тень ребёнка, на выздоровление которого уже и не надеялись. Но Лески и их многочисленные друзья и целый штат прислуги, окружив малыша заботой, сумели сотворить чудо – Жозеф поправился. А Раиса на чудесной загородной даче за Уралом родила второго сына – Лазаря. Появлению его на свет предшествовал пожар: загорелась часть дачи, напуганная мать и произвела его на свет раньше положенного срока. И сгорел он, как мотылёк в пламени костра. Ему прочили большое будущее: юный Лазарь Кессель осуществил несбывшуюся мечу своей матери – стал актером. Он обладал несомненным талантом, был окружен любовью и поклонницами, исполнен надежд… казалось бы, живи да радуйся. Но в возрасте 21 года он ушёл из жизни по собственной воле. Его сыну не было на тот момент и двух лет. Потому Морис Дрюон почти не помнил родного отца, но всю жизнь поддерживал близкие отношения с дядей Жозефом. Потом Кессели еще не раз приезжали в Оренбург. Дольше всего задержались в 1905-08 годах. Тогда Самуэль, видя, что жене хорошо лишь дома, в России, по которой она всегда безумно скучала, решил-таки завершить некогда начатое и получить, наконец, российский диплом врача. Это ему удалось, и некоторое время он вёл приём пациентов в Оренбурге, по адресу дома тестя (о чем свидетельствуют объявления в старых газетах, найденных в архиве), однако, климат оренбургской степи безжалостен к легочным больным. У Самуэля к тому же началась стенокардия (грудная жаба). И тогда Раиса, как бы ни было тяжело, приняла решение уехать во Францию. Кессели поселились в Ницце и больше никогда уже не вернулись в Россию. Но приезжали дети и внуки. Сначала Жозеф, в первую мировую служивший в авиации во Владивостоке. А потом Морис. В 2003 году они прибыл в Москву, а там высказал желание однажды побывать в городе, где родился его отец и получил начальное образование любимый дядя. И фонд «Евразия» Игоря Храмова при участии В.Черномырдина организовал его поездку в Оренбург в том же году. Тогда в архивах области были найдены материалы, касающиеся семьи Лесков-Кесселей, которые легли в основу книги-биографии Мориса Дрюона (глав о российских корнях). Эти главы вместе с отрывками из биографии Жозефа Кесселя Ива Куррьера Игорь Храмов собрал в одну книгу, выпущенную нашим местным издательством. Большую часть информации почерпнула оттуда. И напоследок еще пара цитат, на этот раз принадлежавшие Жозефу Кесселю: "Здесь полностью был заложен фундамент моего русского образования. Оренбург – это казаки, это торговые караваны, идущие из Афганистана. В степях были дачи - летние резиденции. В провинции в своём первозданном виде ещё сохранились персонажи Достоевского, Пушкина, Толстого, Чехова..." "К огромному караван-сараю, который назывался Меновым двором, из южных провинций прибывали караваны узбеков и киргизов, и зимой, и летом одетых в засаленные меха. Они гнали перед собой скот, тяжело нагруженных верблюдов... Меновая торговля ещё существовала в этом регионе с примитивными нравами, прежними устоями империи, заложенными ещё яицкими казаками в местах, где частично и зародился бунт Пугачева... Получив по обмену за свой товар нитки, сахар и свечи, они бродили по плохо мощенным улицам города, наполовину православного, наполовину мусульманского, где среди скромных деревянных домиков возвышались церкви с золочеными куполами и минареты мечетей. Вереницы верблюдов встречались с тройками, звеневшими бубенцами. Гарцевали на своих лошадях казаки. Пьяницы неповторимым ударом по дну откупоривали бутылки водки и, широко расставив ноги, пили прямо из горлышка, задрав голову, глядя в жаркое, безоблачное небо. Какая-то бессмысленная эквилибристика, этот гул колоколов, жуткая брань, религиозные песнопения - мощные, как орган, валенки, тулупы, лапти, самовары, мужики, преклонившие колени, проходя мимо храмов, мистические крестные ходы с иконами... Нетрудно представить себе, какое чувство удивления и восхищения могло охватить семилетнего ребенка, приехавшего из Франции. У меня все время было впечатление, что я нахожусь внутри некой декорации с придуманными персонажами, которыми специально для меня управляет чудесный и добрый сказочник."