санкт-петербург Петербургские заметки

[Нафаня]

Итальянская скульптура 20-го века в Главном штабе.

   А дальше ноги принесли меня во второй двор-атриум, где в лучах солнца, проникающего сквозь прозрачную крышу, расположились работы современных итальянских скульпторов (второй половины 20-го века), подаренные Эрмитажу самими авторами. Среди имен -  Эмилио Греко, Джакомо Манцу, Аугусту Мурера, Франческо Мессина, Квинто Мартини и другие. Самыми, пожалуй, приковывающие внимание работы - это три скульптуры Джакомо Манцу, сделанные с натурщицы Тебе:

Самая впечатляющая - на заднем плане, близко сфотографировать я её так и не смогла, её постоянно окружал народ. Это "Падающая Тебе" - девушка застыла в полёте-падении со стула, держащегося на одной ножке. Против всех законов физики эта скульптура стоит монолитно, хоть и обтянута на всякий случай ограждением:) Две другие - "Сидящая Тебе" и "Портрет Тебе":

Меня же особенно зацепили работы Квинто Мартини, в них читаются эмоции, чувства, быть может, потому они и цепляют душу. "Дождь":

"Нищая":

И ещё несколько скульптур разных авторов:

Потом я случайно заглянула ещё в один зал с огромными и сверкающими яркими красками полотнами. Заинтересованно остановилась почитать. Оказалось, что это картины из собрания барона А.Л.Штиглица, которые были приобретены им для особняка на Английской набережной. Ему удалось собрать неплохую коллекцию австрийской и немецкой живописи, столовую его, например, украшали полотна тогда ещё начинающего живописца, ставшего впоследствии одним из самых известных австрийских художников, Ханса Макарта ("Полуденный отдых при дворе Медичи") и совместный труд Александра фон Вагнера и Александра фон Лицен-Майера ("Возвращение с охоты"). Особняк Штиглица после смерти хозяина был выкуплен у наследников барона для Великого князя Павла Александровича, после революции и вовсе неоднократно менял своих хозяев, но почти все картины оставались в его помещениях, недоступные для осмотра широкой публике (Эрмитажу в 1924-ом году передали только полотно Ганса фон Маре "Двор с гротом в мюнхенской королевской резиденции", которое сейчас также размещено в этом зале). И лишь когда здание было перешло Санкт-Петербургскому государственному университету, была достигнута договорённость о передаче картин из коллекции барона Штиглица в Эрмитаж. К тому времени они нуждались в реставрации, после проведения которой и выставлены совсем недавно в одном из залов на втором этаже Главного штаба". Потому и краски на полотнах так ярки и свежи, что сразу привлекли внимание:)

А ещё одной живописной работе, выставленной после реставрации, расскажу, пожалуй, отдельно, раз уж в тему пришлось. Продолжение следует...

[Нафаня]

"Думай о времени!" Выставка-инсталляция в Главном штабе.

   Я хотела посмотреть на неё целенаправленно, прочитав о ней и заинтересовавшись, но нашла совершенно случайно, когда уже потеряла надежду и торопилась к выходу (да что там торопилась... как всегда, почти бежала!":) ) В Белом зале, что на третьем этаже Главного штаба, выставляется ещё одна картина, вышедшая из чутких рук эрмитажных реставраторов - "Роскошный натюрморт" Яна ван ден Хекке. Эта работа - классический натюрморт фламандского художника 17-го века, но это только на первый взгляд. На самом деле это ирония, насмешка, сатира, ибо суть работы раскрывается в его словах, написанных на одной из нотных тетрадей. "Все мирские наслаждения и вещи исчезнут словно дым. Думай о времени!" - написал художник и насытил картину до невозможности всеми теми предметами, что по меркам тогдашнего общества свидетельствовали о благосостоянии и роскоши - парой омаров, фруктами и столовым серебром, дорогими шёлковыми тканями. Но вся эта роскошь переходящее и временное явление, вся она однажды растворится, как дым. И что останется после её владельца, какая память? 

   Буквально каждый предмет на полотне художника - аллегория: попугай символизирует тщеславие, обезьяна - человеческие пороки, хрупкие стеклянные бокалы - недолговечность и бренность человеческой жизни. Кроме того, ван ден Хекке заложил в картину и аллегорию чувств: слух - музыкальные инструменты; зрение - зеркало; вкус - разнообразие еды; обоняние - спелые ароматные фрукты; осязание - обезьянка, отрывающая от лозы виноград, сжимая её лапой. 

   И чтобы показать натюрморт, организаторы выставки также решили задействовать чувства по максимуму, и оформили её в виде инсталляции. Зритель словно входит в мастерскую художника, где на мольберте стоит законченный натюрморт, а рядом, на столе - предметы, служившие образом для его написания.

Но... думай о времени! От моделей-омаров остались лишь высушенные панцири, от фруктов - семена и косточки, посуда покрылась толстым слоем пыли... померкла роскошь, исчезла, как и предупреждал художник. 

Стоишь у этого стола, погрузившись в философские думы, и ощущаешь тонкий аромат ладана и церковных свечей и слышишь церковные хоралы (я ж писала, что выставка призвана воздействовать на все органы чувств в комплексе, всё здесь подобрано в органичном сочетании), а со стен посматривают на тебя портреты мастеров. Удивительное ощущение появляется... оторванности от мира реального и погружения в другой, тот, что существовал пару-тройку столетий назад. И как-то сложно становится уйти оттуда, стряхнуть с себя это наваждение. Невероятный эксперимент от создателей выставки... висел бы тот натюрморт просто на стене, быть может, прошла бы и не зацепилась взглядом, а тут впечатлило весьма.

***

   В целом же у меня с искусством инсталляции взаимопонимание происходит достаточно сложно. Чтобы хоть как-то научиться понимать мотивацию авторов инсталляций и попытаться увидеть смысл, я даже в прошлом году прослушала курс эрмитажных лекций на тему. Было интересно, узнала много нового, но к пониманию не особо приблизилась. Всё равно мне надо, как правило, разъяснять смысл, вкладываемый автором в свою композицию. Потому ещё пара залов, что попались мне на пути к Белому, заставили меня подзадержаться, чтобы подробно прочитать описание. Не сказать, что они заставили меня восхититься и полюбить искусство инсталляции, но смысл показался интересным:) В одном инсталляция Ильи Кабакова  "Жизнь в шкафу" - воспоминания из советского детства, прошедшего в коммунальной квартире, где, дабы побыть в тишине и одиночестве, приходилось забираться в шкаф или запираться в туалете (вторая инсталляция этого же зала). Постепенно шкаф обрел обстановку и уют и превратился в крошечное, но своё жилое пространство:

В соседнем зале - чёрно-белая комната Дмитрия Пригова, имитирующая обстановку музейного зала, где на стенах в рамках висят закрытые кусками картона картины, а рядом указатели с известными именами - Малевича, Рембрандта и т.д. Таким образом художник размышляет на тему того, как известное имя влияет на восприятие произведения, заранее создавая определенные эмоции и ожидания:

***

Инсталляциями собственно закончился тот мой визит в Главный штаб. В промежутке между ними и показанными ранее выставками я, снова сбившись с курса по второму этажу, прошла выше. У каждого в этом здании есть свои точки притяжения, безусловно. В этом плане я не исключение. Да простят меня любители импрессионистов, но меня манят прежде всего Гоген, Ван Гог и недавно обретенный кумир Рокуэлл Кент. Хотя у Клода Моне я тоже, конечно, притормаживаю:) Отметившись у всех четверых, я чуть более подробно и неспешно осмотрела залы французской живописи, которые в прошлом году проскочила галопом, но успела обратить внимание на чудесные портреты Лефевра, Делароша, Штейбена, а потом перешла в Музей гвардии, который мне так обидно было пробегать мимо. Теперь я осмотрела его с чувством, толком, расстановкой:)) В итоге на первый этаж к гардеробам я прибежала бегом, ибо рисковала уже опоздать на следующее мероприятие, а хотелось еще где-нибудь по дороге перекусить. И тут... увидела настоящую засаду в виде огромной очереди в гардероб. Поначалу у меня мелькнула наивная мысль, что это стоят те, кому сдать одежду в ожидании освобождающихся номерков, но не тут-то было - очередь была общая и двигалась очень медленно, ибо на все окошки бегало по гардеробу лишь две подуставшие уже женщины. Честно скажу, в тот момент я мысленно попрощалась с возможностью попасть на концерт и успела расстроиться. Наверное, так и было бы, не помоги случай и некоторая наглость. В какой-то момент дама в гардеробе, до того невидимая нам, подошла к крайнему окошку, где обитали и мои вещи, и часть очереди, дружно решив, что до этого она была просто на обеде, а теперь вернулась в своё окно, перестроилась к ней и завладела всем её вниманием. Я успела в этот момент получить свою куртку в первых рядах, пока очередь, стоявшая к среднему окошку, не поняла, что женщину перехватили, и не начала возмущаться, что про них забыли:)) В общем, эта путаница меня спасла. Но не повторяйте моих ошибок, не приходите в гардеробы самых популярных музеев без запаса времени, особенно в праздничные и выходные дни:)

   А о концерте расскажу дальше - продолжение следует...

Изменено 4 февраля, 2024 пользователем Нафаня

[Нафаня]

"Сердцем на восток".

   Итак, получив в гардеробе куртку, я, забыв о еде, побежала на Невский, 30, где в три часа дня начинался концерт в Малом зале филармонии, на который у меня был куплен билет.  

 Как любой гость Петербурга, пользующийся метро, я огромное количество раз проходила мимо дверей этого зала, поскольку расположен он в одном здании с вестибюлем станции "Невский проспект", известном как "Дом Энгельгардта". Но бывать в нём не приходилось, хотя каждый раз, пробегая мимо, я думала о том, что надо бы и сюда однажды заглянуть. А тут, наконец, звёзды обстоятельства сошлись. В мае в рамках Ночи музеев я впервые побывала в большом филармоническом зале и была впечатлена - и самим залом, и интересными музыкальными проектами, что были представлены на его сцене. И потому, когда я наскоро собравшись на пару дней в Петербург в этот раз, заглянула на тикетленд в поисках куда бы сходить между прогулками по новогоднему городу, мой взгляд одной из первых нашёл афишу Филармонии. В большом зале соблазнительно значилось выступление молодого талантливого пианиста Ивана Бессонова, но то было вечером, я побоялась опоздать в аэропорт, а в малом - известного уже мне по выступлению в нашей филармонии Аргишти. Я было усмехнулась совпадению и приготовилась изучать афишу дальше, но тут что-то зацепило. Дело в том, что по возвращению домой я собиралась... как раз на его концерт:)) Вместе с органистом Владиславом Муртазиным они вновь приезжали в наш город, на этот раз в католический храм, в котором периодически проходят органные концерты приглашённых из разных городов России исполнителей. Я очень люблю звучание дудука, на котором играет Аргишти, но хотелось же какого-то разнообразия:) И потому я собралась было уходить со страницы с афишей петербургской филармонии и искать дальше, но внезапно вдруг осознала, что два концерта в один день - дневной и вечерний - не идентичны. Я присмотрелась внимательнее, мне стало интересно и я купила билет на дневной. Потому что в нём, вместо привычно ассоциирующегося с именем Аргишти дудука, должен был звучать ещё один древний национальный инструмент - арабский уд, прародитель появившейся в 17-ом веке в Европе лютни. Его мне слышать, кажется, ещё не приходилось. Вот так и получилось то, о чём я писала в теме "Посиделок", - в том, что я трижды за полтора месяца оказалась на концертах Аргишти, виноват уд:)

   Однако, сначала я подивилась на интерьеры филармонии. Как я уже написала, здание, в котором располагается малый зал филармонии, до сих пор известно как дом Энгельгардта. Вероятно, потому, что был перестроен и принял нынешний облик в то время, когда принадлежал супруге полковника и известного мецената Василия Энгельгардта Ольге Михайловне (в девичестве Кусовниковой). Было это в 1820-ых годах, изначально же это здание было построено в 1760-ые. Удивительно, но ещё начале 19-го века здесь проходили концерты Петербургского филармонического общества. Да и одним из главных результатов перепланировки здания Энгельгардтами стало создание концертного зала с прекрасной акустикой. В нём, помимо балов-маскарадов, проходили выступления известных на весь мир музыкантов - Берлиоза, Листа, Глинки, Рубинштейна, Вагнера. Дом Энгельгардтов в 19-ом веке был центром музыкальной жизни Петербурга. Вот такая связь поколений.

   Стены дома вообще помнят многое и многих. Здесь, в книжной лавке Ивана Слёнина, книготорговца и издателя, не раз бывали и поэты, чьи имена мы помним до сих пор -  Александр Пушкин, Василий Жуковский, Иван Крылов, Антон Дельвиг, Пётр Вяземский, Николай Гнедич, Кондратий Рылеев. 

   После окончания Великой Отечественной войны сильно пострадавший от обстрелов дом стал одним из первых городских зданий, которые начали реставрировать, и уже в 1949-ом в нём открыла свои двери для посетителей филармония. Внутренние интерьеры прекрасны и  весьма похожи на интерьеры Большого зала  - тоже витражи на окнах, тоже богато украшенные лепниной потолки. На площадке над лестницей восседает внушительная фигура М.Глинки, чьё имя носит зал:

Я даже успела еще посмотреть развешанные на стенах коридоров и фойе фотографии - интересно запечатлённые моменты стремительного движения в танце:

"Сердцем на восток" - это концертная программа, для создания которой объединились четыре музыканта - Аргишти (арабский уд), Артур Бочкивский (бас-гитара), Елена Кучерова (флейта), Юрий Лебедев (перкуссия).

Это мелодии востока, те самые, что знакомы нам всем с детства, из сказок Шахерезады, это та самая музыка, что вызывает в памяти то, что ты никогда не видела, но отчетливо представляла где-то в своих детских фантазиях, навеянных волшебными книжками и фильмами. В звуках этой музыки ты слышишь тихое шуршание песка, позвякивание колокольчика, мерную, тяжелую поступь нагруженного тюками верблюда - то цепью через пустыню идёт караван, и знойным маревом окутан, приобретает зыбкие, колеблющиеся очертания, пока совсем не исчезает за горизонтом. А потом заунывные звуки мелодии заклинателя змей, крики зазывающих в лавки народ купцов, колотушку сторожа... и встают перед глазами бурые глинобитные крепостные стены, белоснежные, словно из кружева сотканные стены дворцов, яркие шелка и россыпь самоцветов... Эта музыка уносит так далеко от морозного Питера, что потом, когда выходишь на улицу, сложно поверить, что реальность вот она, перед тобой, а не тот волшебный мир грёз, что приходил к тебе вместе с музыкой. В общем, красивая музыка, прекрасный концерт:)

Помимо уда, звучал ещё нэй. Запомнилась характеристика, данная этому инструменту исполнителем: "Знаете, вот говорят, что армянский дудук - это мольба, обращённая к Богу. Тогда нэй - это ответ оттуда". В самом деле в его звучании есть что-то нереально-завораживающее. Мне он логично напомнил один из самых моих любимых музыкальных инструментов - башкирского курая:

 После концерта у меня осталось немного времени, чтобы пообедать в столовой и дотопать не слишком спешным шагом до корпуса Бенуа Русского музея, в который у меня был билет на 18-00. Продолжение следует...

Изменено 10 февраля, 2024 пользователем Нафаня

[Вязьмичка]

В 01.02.2024 в 20:47, Нафаня сказал:

"Мемуары арабской принцессы" (к сожалению, не переведённые на русский язык)

Жаль, было интересно прочесть, я думаю.

[Нафаня]

1 час назад, Вязьмичка сказал:

Жаль, было интересно прочесть, я думаю.

Да, я бы тоже почитала. Может, переведут когда-нибудь?:)

[Нафаня]

   Таня, как всегда... Следующий отпуск пройдёт, а впечатления от предыдущего всё ещё не описаны:)) В общем, нашла я случайно на компе недописанную перед отъездом в Мин.воды запись из питерских новогодних выходных, решила-таки дописать.

В.Суриков в "Русском музее".

   Каюсь, билет на выставку я купила только тогда, когда прогноз погоды показал совсем немыслимые минусовые значения, при которых на улицах Питера долго находиться невозможно, и я стала искать, куда спрятаться на вечер до отъезда в аэропорт. Большая выставка полотен В.И.Сурикова проходит в корпусе Бенуа, вход на неё отделён от основной экспозиции, что позволило продлить её режим работы после закрытия музея. Я купила билет на сеанс в 18.00, зайти по нему можно было за полчаса до указанного времени, попытки просочиться раньше (за час, например) турникеты блокировали:) Народу было много, но не сказать, что катастрофически - подойти к картинам, почитать, рассмотреть было можно. А посмотреть было на что.
   Я упоминала, что не относила себя к поклонникам творчества Сурикова никогда. В школе, когда, помнится, был такой особый вид сочинения - описание картины по репродукциям из учебника - полотна Сурикова были для меня каторгой: я не могла понять, зачем на них так много персонажей, глаза разбегались, не цепляли главного, главные герои казались пугающими. В общем, я предпочитала что-то попроще - малофигурные композиции или вовсе пейзажи. Во взрослом возрасте стало чуть интереснее, но ненамного. А тут... не пожалела, что пошла. Прониклась и совершила для себя кучу открытий.
   Накануне, сидя в аэропорту в ожидании самолета в Петербург, я скачала книгу о Сурикове из серии ЖЗЛ и начала читать. Естественно, дошла только до юности, но, к счастью, о том, чтобы биография художника не ускользнула от посетителей выставки, позаботились её организаторы. Очень понравилась подача биографической информации в первом зале: в виде линейки, где в центре годами отмеряются вехи жизненного пути В.И.Сурикова, а параллельно снизу указаны значимые события мировой истории,  а сверху - то, что произошло и запомнилось в сфере искусства в России и за рубежом:

   Книгу я, конечно же, потом дочитала. Причем читала часами, не отрываясь, хотя с телефона читать не очень люблю. Но она и написана лёгким, доступным языком, и человек интересный, незаурядный. Тем, для кого, как было для меня, Суриков - лишь имя, которое смутно вызывает в памяти несколько наиболее известных масштабных полотен, советую. Пересказывать всю биографию не буду, лишь несколько фактов, которые особенно осели в памяти.

1. Суриков - яркий пример того, как сильны порой в жизни творца роль случайных встреч и участие неравнодушных людей. Ну, помните, как у Ван Гога? Не было бы Тео в его жизни, смог ли бы он посвятить себя живописи, и дожили ли бы его работы до момента признания и восхищения? Так и в жизни Сурикова - не заметь его талант красноярский губернатор, быть может, и не было бы Сурикова-художника. Так и остался бы в Красноярске неизвестный чиновник Вася Суриков, писавший в свободное время картины для себя и друзей, подрабатывал бы, давая уроки рисования губернаторской и купеческим дочкам. Но Павел Замятин, тогдашний красноярский губернатор, был уверен - у юноши талант, который надо развивать. Он обратился с прошением в Санкт-Петербург, в Академию художеств, о принятии Василия на обучение. Посмотрев на приложенные рисунки, академики решили принять парня в своё учебное заведение, но без стипендии. Семья Суриковых была не богатой, отец к тому времени умер, мать старалась дать детям образование, как могла, но на проживание и учебу в столице средств, конечно же, не было. Но Замятин не отступился от своей идеи. Он попытался собрать деньги по подписке с обеспеченных горожан, однако, и эта его затея не увенчалась успехом. Впору было бы отчаяться и опустить руки, но помощь пришла неожиданно - единолично из собственных средств стипендию для обучения Василия Сурикова в Академии художеств назначил золотопромышленник Пётр Кузнецов. Богатейший человек, он не жалел денег на меценатство и на образование своих детей, к которым по сути приравнял и Сурикова, которого тепло приняли в доме Кузнецовых. Особенно подружился художник с Иннокентием Кузнецовым, исследователем, этнографом, автором ряда работ по истории сибирского края и купечества, увлекшимся археологией и ставшего инициатором исследования древних курганов Минусинской котловины.

2. С первого раза Сурикова в Академию не приняли - завалил экзамен по рисунку. Ибо учившийся "чему-нибудь да как-нибудь", рисовал он больше по наитию, чем по правилам. Но Василий оказался парнем упорным – несколько летних месяцев он плотно занимался совершенствованием техники рисования, да так успешно, что в следующий раз на экзамене профессора-академики не поверили своим глазам и безоговорочно поставили за рисунок высший бал. 

3. Первой из масштабных работ Сурикова стало «Утро стрелецкой казни», последней – Стенька Разин. Между ними героями его картин были боярыня Морозова, Ермак, Суворов, планировался, но так и не был написан Пугачёв. Список имен роднит не эпоха, не перекличка событий, а характеры – Сурикова интересовали прежде всего сильные, независимые, несгибаемые борцы, идущие к поставленной цели вопреки препятствиям и обстоятельствам. 

4. Помимо масштабных полотен на исторические сюжеты Суриков писал и великолепные портреты, среди которых много женских – Суриков искал образ русской красоты: пышущие здоровьем румяные, округлые лица в противовес модным тогда утончённо-изящным женским образам, написанным под влиянием европейского искусства. 

5. К написанию своих исторических полотен Суриков подходил тщательно – читал исторические труды и воспоминания современников, копался в архивах, ездил на этюды в те места, где происходили события, стараясь проникнуть взглядом сквозь время, увидеть словно наяву героев своих будущих картин. Интересно описание (по воспоминаниям самого Сурикова) того, как формировался, складывался окончательный образ картины в голове художника. Иной раз малейшая вдруг увиденная деталь тянула за собой цепочку идей и мыслей, из которых рождалось полотно. Так, например, образ боярыни Морозовой сложился в голове художника при виде вороны на белом снегу, разрозненные части «Стрелецкой казни», никак не складывающиеся поначалу в единое целое, связали колеблющиеся неверные язычки пламени свечей, что вложил художник в руки идущим на казнь стрельцам. Тщательно подбирал Суриков и соответствующие изображаемой эпохе костюмы для своих персонажей. В этом ему во многом помогала мать, а также хранящиеся в подполе дома старые сундуки со старыми казачьими вещами и оружием, которые Вася так любил перебирать в детстве. Его предки были казаками, пришедшими в Сибирь за Ермаком, и именно потому «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем» отдельно выделяется в череде больших суриковских полотен. Эту работу он обдумывал и собирался написать едва ли не всю свою жизнь, ибо чувствовал прямую связь с теми событиями, сохранить память о которых для потомков стало для него долгом, вопросом чести. Вместе с тем, Суриков считал, что исторические полотна не должны воспроизводить изображаемые события и антураж с ювелирной точностью, должно быть место и художественному вымыслу, усиливающему общую атмосферу, накал происходящего. И за имеющиеся неточности ему нередко доставалось от критиков. Но Суриков обладал замечательным свойством – умел не обращать на критику вообще никакого внимания. Особенно на столичную критику. Куда важнее для него было мнение и оценка близких ему людей – брата Саши, матери, Кузнецовых, земляков из Красноярска. 

6. Из ряда больших полотен выбивается одно – «Взятие снежного городка». Согласитесь, не совсем привычная для Сурикова работа – нет масштабных исторических событий, нет выдающихся героев и сильных духом бунтарей. На картине изображена народная забава, праздничное развлечение. И наверное, не понять, почему вдруг Суриков обратился к такой теме, если не знать истории написания картины. Дело в том, что эта работа стала для художника символом возрождения, поворота от угнетающей скорби к светлой грусти и началу новой жизни. Он написал её в тот период, когда, похоронив рано ушедшую из жизни любимую жену, Суриков уже несколько месяцев вообще не брался ни за кисть, ни за карандаш, тяжело переживая потерю. Близкие со страхом думали уже, что вместе с молодой женщиной умер и Суриков-художник, но, наверное, в том и заключается гениальность – она не даёт похоронить талант, свербя изнутри и побеждая всё остальное. Зуд живописца прорвался сквозь скорбь и, создав сцену потешной битвы за снежный городок, одержал победу в битве, что шла в душе художника.

7. Суриков вообще был очень предан своей семье. Он так и не женился во второй раз, взяв на себя заботу о воспитании двух дочерей. При этом он не перепоручил заботу о них нянькам или тётушкам, он сам лично внимательно вникал во все вопросы их воспитания и организации быта, вплоть до пошива для них платьев и пальто. Стоит ли говорить, что когда девочки выросли, их возможное замужество стало для Сурикова предметом ревности, самой настоящей катастрофой? Но старшая дочь Ольга характером пошла в отца – когда однажды она заявила, что выходит замуж, и ожидаемо в доме разразилась буря, дочь стойко выдержала скандал, учинённый отцом, равно как и его слёзные мольбы, но настояла на своём. Так в семью Суриковых вошёл молодой художник Пётр Кончаловский, и неожиданно покорил сердце не только Ольги, но и её отца. До последних дней жизни он обрёл в обожаемом Пете, несмотря на огромную разницу в возрасте, лучшего друга, единомышленника и собеседника. Появившихся вскоре внуков Наташу и Мишу тоже любил и баловал. Часто бывал он и в родном доме в Красноярске, состоял в постоянной переписке с братом Александром, благодаря этим письмам, которые бережно сохранил брат, биографы Сурикова смогли собрать воедино историю его жизни и творческого пути. В каждом письме сквозит искренняя забота и беспокойство о здоровье матери, о делах брата, единственного, дожившего до преклонного возраста.

8. Суриков, несмотря на многочисленные предложения, никогда не соглашался преподавать ни в Академии художеств, ни в московском училище – слишком ценил свою свободу творить. Хотя молодёжь любил, общение с молодыми художниками всегда доставляло ему радость. Он во многом способствовал открытию в Красноярске художественной школы для детей.

9. Талантливый человек талантлив во всем. Живописец В.И.Суриков был к тому же прекрасным музыкантом – играл на гитаре, на скрипке. Музыкальные вечера у Сурикова часто описывали в воспоминаниях его друзья/коллеги/современники. 

10. Художники века 19-го часто писали карикатуры и сатирические рисунки на злобу дня, Суриков исключением не был, правда, в отличие от Кустодиева, например, никогда их не публиковал и не выставлял. А вот увиденные на выставке впервые акварели художника стали для меня открытием и поразили – невероятно красивые, тонкие работы.

В отдельном зале представлены как акварели и графические работы, написанные в качестве подготовительных эскизов к большим масляным полотнам, так и самостоятельные беглые зарисовки из путешествий. Надо сказать, что Суриков немало путешествовал не только по России, но и за границей. Первое путешествие совершил ещё с женой как пенсионер Академии (Италия, Франция, Германия), затем ездил с дочерьми, один, с зятем Петром Кончаловским (в Испанию, которая обоих очаровала). Но на творчество всё-таки его вдохновляло больше всего своё, родное – пейзажи, эпохальные события из истории России, русские женские лица. Лишь одна картина маслом из заграничных путешествий представлена на выставке – она должна была стать эскизом для большого полотна, изображающего сцену карнавала, так и не написанного. 

   Что касается выставки, то её однозначно нужно смотреть своими глазами. Скажу лишь пару слов об организации. Она занимает несколько залов. В первом выставлен после только-только завершившейся реставрации Ермак, рядом на стене висит монитор, на котором показывается фильм о работе реставраторов, интересно. В этом же зале уже упоминаемая мной биография художника через призму масштабных мировых событий, а также собраны картины, отражающие как раз поиск художником идеала женской красоты, образа русской женщины – от портретов до большого полотна «Посещение царевной женского монастыря». Объединены часть этих работ ещё и тем, что для них Сурикову позировала одна модель – Ася Добринская. 

   В следующем зале собраны работы художника на библейские сюжеты,

а третий и последующие в основном построены по такому принципу – в центре масштабное полотно, на стенах – работы, написанные в качестве подготовительных эскизов к нему. Интересно и познавательно. Где-то быть может, при взгляде на большую многофигурную работу и пропустишь тот или иной образ, а когда он отдельно – без шансов это сделать. Посмотришь, впечатлишься, насколько каждый персонаж со своим характером, и идёшь разыскивать его на большой картине. Рядом с каждым большим полотном - краткая информация об истории создания и историческом событии, что стало сюжетом картины.

  В одном из последних залов с приглушенным освещением – акварели и графика. Я провела на выставке пару часов, и, честно говоря, уходить не хотелось. Сбежала от духоты и шума, начала болеть голова, захотелось глотнуть морозного воздуха – всё-таки в ограниченном пространстве народу немало. В общем, будете до мая в Петербурге, зайдите, не пожалеете:)

[Нафаня]

Ещё немного новогодних картинок.  (знаю, что не совсем своевременно, но пусть останутся тут, на память:) ) 

   У меня оставалось часа 1,5 до отъезда в аэропорт, и я отправилась побродить по центру в поисках новогодней иллюминации и не слишком многолюдных мест. Увидела то, на что раньше не обратила внимания - на купол Казанского собора поместили изображение Казанской иконы:

Дом Зингера сбоку:

Я шла, куда ноги несли, без особой цели. Почему-то в последнее время они часто приводят меня к Михайловскому замку. Пришла к нему и в этот раз, по дороге завернув на Марсово поле:

Цирковая ёлка:

Потом отправилась на ярморочную Манежную, успела попить вкусного глинтвейна до закрытия:

[Нафаня]

Вышла через ярмарку к Елисеевскому магазину, не поверите, первый раз заглянула внутрь, почему-то раньше только витрины с улицы рассматривала:)

 

Заглянула в "Пассаж":

На том моё время пребывания в Питере истекло, часы на гостином дворе показали, что пора в аэропорт:

Сфотографировав на бегу думскую башню, нырнула в метро. Всё, до новых встреч, любимый город:)

 

[Нафаня]

   Подъём в 3.30, ночной город, дорога в аэропорт. Старое здание светится, облепленное снежинками-гирляндами, новое строится, съедая мои нервы на работе. На втором этаже открыли уютный зал ожидания с кафе и розетками на стене. Народ толпится внизу, а здесь немноголюдно. К самолету можно бы дойти пешком, но правила и техника безопасности… потому не уместившиеся в первый рейс пассажиры ждут возвращения автобуса, который заодно, кажется, подвозит улетающих стоящим рядом «Северным ветром». Стоим и ждём, ждём, ждём, пока громкоговоритель не объявляет, что посадка на наш рейс закончена. Испуганные люди с конца очереди подбегают к стойкам, расталкивая стоящих ближе с паническим «что?!». Девушки за стойками успокаивают, объясняя, что объявления проигрываются автоматом, самолёт без нас не улетит:))

   За иллюминатором ночь, потому ложусь досыпать. Попался супер-кабинный экипаж: быстро-быстро накормили блинами/кашей на завтрак, также стремительно собрали подносы в мусор, даже не включив при этом полное освещение, и дали возможность поспать ещё часа два. Вспоминала я их с особенной благодарностью, когда летела обратно, и не удалось поспать совсем.

   Здравствуй, Питер, почти год не виделись. Пасмурно и половина восьмого утра, потому темно и на улицах немноголюдно. Доехала до метро, но в этот раз решила ехать не от «Московской», а прогуляться до «Парка Победы». Заглянула к Чесменской церкви и зданию богодельни, история которых роднит наш город с Петербургом через одно имя (когда-то писала об этом). Наконец, увидела изящную, словно кружевами украшенную барышню, розовую церковь. Внутрь не попала, открывается в 9. Прогулялась через Парк Победы – большой, с прудами и мостиками, со скульптурами, памятниками, бюстами, посвященными событиям ВОВ. Нырнула в метро, чтобы выйти у Гостиного двора. На глазах отключилась новогодняя иллюминация и фонари, рассвело, но не слишком, как бывает в пасмурном Питере. По Михайловской дошла до Русского музея, погуляла по скверу минут десять в ожидании открытия.

   Выставка Брюллова на втором этаже, за залами иконописи, портретами Рокотова и девушками Левицкого. «Великий Карл» великолепен и невероятен. Честно говоря, «Последний день Помпеи» меня не слишком впечатляет, гораздо больше восхищают портреты, а их собрали на выставке немало. А ещё восхитила графика и миниатюрные акварели, и, напротив, огромные эскизы и полотна для храмовой росписи, которым посвящен отдельный зал. И как яркий завершающий аккорд – «Христос во гробе», ранее выставлявшийся лишь однажды.

   По другим залам не пошла, мозг и без того закипел от впечатлений. Прошла через Михайловский сад и Спас-на-Крови, заселилась в гостиницу, подзарядила телефон и потопала в направлении театра. По дороге попалась на глаза пышечная «12 апреля», решила заглянуть, тем более, что хотелось есть и пышек. Заказала порцию пельменей, не понравились. Пышки – нормально, но на Конюшенной или канале Грибоедова вкуснее. Облепиховый чай хорош! За интерьер в стиле советской космонавтики – отдельная благодарность, великолепен!

   Пока ждала пельмени, времени на прогулки уже не осталось. Прошла прямо до театра мимо памятника Фёдору Михайловичу и Владимирского собора, запомнила, что надо заглянуть туда на обратном пути. И вот знакомый «КукФо» с чудесными куклами на стенах и полочках. Рассмотрела не задействованных сегодня в спектакле кукол из «Птифуры.Бабушки» и пошла смотреть «Птифуры.Дедушки». Спектакль понравился даже больше «Бабушек». Уютный, тёплый, трогательный, по большей части уморительно-смешной, местами пронзительно-грустный. Чудесные актёры-куклы, замечательный Кирилл Смирнов, которого я помню и люблю со времен работы в нашем театре. Прекрасно в этом спектакле всё!

   В начале шестого в Петербурге практически ночь – темно. Мелькнула было крамольная мысль не лезть на колокольню Владимирского собора, отмела, купила билет и потопала пешком по лестницам. В середине пути – учебная звонница и небольшой музей, дальше уже частично открытые лестницы выводят на смотровую, туда, где колокола. Вид на город хорош, хотя при свете дня видно лучше. И почти безлюдно, кроме меня, лишь парень с девушкой. Только я начала опознавать купола Исакия и шпиль Адмиралтейства вдали, как послышались шаги на лестнице. Сначала подумала было, что очередные посетители, желающие посмотреть на город сверху, но оказалось – звонарь. Честно говоря, я к тому времени уже успела забыть, что в 17.50 можно удачно попасть на колокольный звон. Парень немного рассказал про колокола и процесс, разрешил позвонить в большой колокол. Мне и раньше доводилось, а вот понаблюдать вблизи за работой звонаря – нет. После нескольких одиночных ударов в большой колокол он поднялся к пульту и начал вызванивать мелодию. Невероятные ощущения, когда музыку не только слышишь, но и чувствуешь – вибрации проходят сквозь тебя. Главное, на пути звука большого колокола не стоять, дабы не оглохнуть:)

   Поблагодарив парня и спустившись вниз, прогулялась до Невского и по Невскому, оставила в гостинице рюкзак, снова направилась к театру, на этот раз на Рубинштейна – в МДТ. Стильный минимализм в оформлении интерьеров и сцены (там сплошной чёрный). «Варшавская мелодия» - история о запрещённой любви. В прямом смысле – запрещён был советским законодательством брак с иностранцами, потому разошлись пути русского парня, вернувшегося с войны, и польской девушки, приехавшей в Москву учиться в консерватории. Пути разошлись, а любовь осталась… до конца дней. Спектакль двух актёров, игра обоих естественна, словно жизнь проживают, а не играют. Эффект усиливает тот факт, что в роли польской девушки Гели - актриса полька же Уршула Малка. Запала в память песня, третий день вертится в голове.

    На тусовочно-барной Рубинштейна на каждом шагу зазывают куда-нибудь заглянуть. Однако, я в гостиницу, купив по дороге сока и пирожков:))

***

   С вечера была мысль утром сходить погулять, пока на Невском немноголюдно. Но лень и разболевшаяся голова не выпустили из номера, пока не пришлось с него уже совсем выселяться:)) Билет в Ген.штаб купила на одиннадцать, вышла в десять. Пошла к Дворцовой с целью погулять в окрестностях Зимнего дворца, но внезапно на Невском соблазнилась на вид кондитерки. Заглянула в «Север», попив кофе с пирожным. Неплохое начало утра:)

   Прошлась по Дворцовой, где нагорожено сцен/киосков/оборудования для светового шоу в честь Дней Эрмитажа (так и не посмотрела его). Ура, вспомнила, что надо взять аудиогид прежде, чем пройти в гардероб, обратно за ним-то потом не вернуться:)) Шла целенаправленно на выставку Рериха, дальше – на что хватит сил и времени. Выставка замечательная, для меня оказалась очень познавательной, поскольку о Рерихе я знала не так уж много, а тут акцент сделан не на живопись, а больше на освещение всех аспектов деятельности – охрану культурных ценностей, фиксацию и коллекционирование предметов старины и пр. Ну, и картины, конечно, чудесные! Неожиданным стал для меня иконостас, изготовленный для пермской церкви. И коллекция живописи старых голландцев, почему-то они у меня с именем Рериха совсем никак не ассоциировались.

   На переходе из одного зала-атриума в другой зацепила боковым взглядом ещё одну интересную временную выставку – лотарингского стекла. Это я ж, безусловно, не смогла пропустить:)) Красота и в целом, и в деталях узоров, бродила от витрины к витрине как завороженный маньяк))

   Взгляд на часы показал, что, пожалуй, ещё с часок походить можно, и я отправилась, конечно, на 4ый этаж, к Кенту, Гогену и Ван Гогу. Послушала в залах Гогена/Ван Гога аудиогид. В рассказах о некоторых полотнах узнала голос Натальи Валентиновны Бродской, чьи онлайн-лекции по импрессионистам я в прошлом году старалась не пропускать. Интересно очень. На третьем зале мозг начал закипать от обилия информации, которую хотелось запомнить. Как можно с аудиогидом пройти весь музей, я не знаю.

   Вышла из Штаба часа в три, попутно на выходе заглянув в эрмитажный книжный магазин. Ну да, в магазин при «Полутора комнатах» и «Подписные издания» не дошла, но невозможно ж уехать без литературы:)) По дороге к выходу в коридоре попалась ещё фотовыставка – чеченские родовые башни, очень красивые фото.

   Дома строила планы на что-нибудь ещё между музеем и вечерним театром, но в итоге решила, что впихивать невпихуемое мне привычно, но всему же есть предел… рано или поздно впихиваться перестаёт:)) Потому из штаба пошла в «Сулико» - есть баклажановый салат (как они всё-таки это делают?) и хинкали. Вышла сытая и счастливая, на обратном пути заглянула в Казанский собор. Люблю его, пожалуй, больше других петербургских храмов. Красив, монументален, величественен, и в то же время не подавляет, согревает теплом. Захожу туда по возможности каждый раз, когда бываю в Питере.

   Дальше метро, Васильевский остров, неспешно догуляла до 13-ой линии, 70. Там в здании бывшей фабрики музыкальных инструментов находится арт-пространство: 4 этажа выставочных залов, мастерских художников, магазинчиков с дизайнерской одеждой и бижутерией. И небольшой театр – «Театральная долина», в который я и шла. Заранее пришла специально, прочитала где-то в отзывах к спектаклям, что есть, где побродить и что посмотреть. За час прогулялась по залам второго этажа, посмотрев несколько выставок петербургских художников и полотна, выставленные прямо в коридорах у мастерских. Где-то милые, где-то странные, но чем-то цепляющие, где-то бередящие душу виды Петербурга… интересно, в общем. Умилил небольшой зал с фотоисторией фабрики, Почётной книгой и фото работников-передовиков. Кусочек истории и дань уважения приютившим арт-пространство стенам.

   Смотрела моноспектакль Антона Шварца «Довлатов. Пять углов». Давно собиралась почитать рассказы, но всё как-то руки, к стыду моему, не доходили. Наверное, прежде всего поэтому и упал взгляд на него при выборе, куда пойти. Звучит «Чемодан» и другие рассказы, стихи, письма и запись голоса Довлатова. Два часа удержать внимание зала в моноспектакля для меня – это огромное мастерство. А зал внимал – в тишине, не отвлекаясь на разговоры и ковыряния в телефоне. Меня тоже захватило, порой казалось, что и не чужие письма актер читает, а рассказывает о себе – правдиво, честно, обнажая душу и не скрывая эмоций. Очень понравился.

   Дальше снова метро, станция «Московская», 39-ый автобус, аэропорт и ночной рейс до дома. Пока, Петербург, надеюсь, до скорой новой встречи.

   Написано себе на память по горячим следам, быть может, фото с выставок когда-нибудь и будут, но это неточно. Ещё грузинские фото не разобраны.

Изменено 5 января пользователем Нафаня

[Liizza]

16 часов назад, Нафаня сказал:

Написано себе на память по горячим следам

Ну, Татьяна, браво! Мы тут только рассуждаем о Петербурге, а Вы взяли и слетали. По-хорошему завидую.

[Нафаня]

1 час назад, Liizza сказал:

Ну, Татьяна, браво! Мы тут только рассуждаем о Петербурге, а Вы взяли и слетали. По-хорошему завидую.

У Аэрофлота в декабре очень соблазнительные цены на билеты:)

[Нафаня]

Сюжеты с выставки. Про академические работы и биографов Карла Брюллова.

   "Скоро профессора совета стояли перед «Нарциссом», написанным Карлом Брюлло, поражались ни на каких «оригиналах» не подсмотренной искренности удивленного взгляда и жеста, мягкой женственности форм влюбленного в себя юноши, которой обернулось скульптурно-мускулистое тело натурщика, поражались обаянию пейзажа, в котором античность не списана была с образца, но жила (а где он, Брюлло, сроду из Петербурга не выезжавший, ее подглядел, угадал — неведомо), и вовсе не знали, что сказать про не предусмотренного программой улетающего прочь Амура — традиционного Амура, с крылышками, луком и колчаном, вдруг из-под кисти Брюлло вырвавшегося и как бы показывающего, что любовь к другим покидает того, кто любит лишь себя. Некоторые из наставников поворчали насчет новшеств и предосудительных фантазий, некоторые твердили, что тень дерева, упавшая на ногу юноши, противоречит правилам, но сколько ни повторяй про Амура, тень и правила, нельзя же было поставить в вину даровитейшему ученику, что вместо классного этюда он написал напитанную чувством картину, которая будила воображение зрителей, воскрешала в их памяти древний миф, а не бессчетно написанных натурщиков и не академическое собрание слепков. Вторую золотую медаль Брюлло получил.

   На выставке 1820 года «Нарцисс» был представлен для всеобщего обозрения. В журнале «Сын Отечества» появилось «Письмо к издателю» с похвалами Карлу Брюлло. «Нарцисс его прекрасен в полной силе слова… — говорилось в «Письме». — Посмотрите, как пристально Нарцисс любуется своей красотою; он едва дышит, он внимает ей; левою рукою, мнится, отводит он легкое дуновение ветерка, которое могло бы смутить зеркало потока… Талант и вкус молодого артиста заметны в каждой черте. Глядя на его работу, я думал сам в себе: сколько Нарциссов есть у нас перед глазами…» И подпись: «А-ръ Б-ж-въ» — Александр Бестужев."

   Когда-то несколько лет назад я загорелась желанием почитать биографии русских (и не только) художников, выпущенных в рамках серии "Жизнь замечательных людей" (ну, помните, серые книжки с буквами "ЖЗЛ"?) И как назло, когда меня посетило сиё желание, в "Лабиринте", где я тогда покупала книги, всё искомое мной сразу закончилось. Долгое время несколько книг болтались у меня в сохранённых со статусом "Временно отсутствуют", и я уже потеряла надежду их когда-либо в этом интернет-магазине приобрести, как вдруг биография Брюллова появилась снова в продаже спустя много месяцев ожидания. Я купила, конечно. Положила в стопку ждущих очереди и благополучно про неё забыла. 

   Через некоторое время, решив разобрать эту стопку в поисках чего-нибудь почитать, я внезапно обнаружила ТРИ (!) книги о Брюллове. Видимо, очень мне хотелось поближе познакомиться с биографией и творчеством Великого Карла:)) Благо, книги не повторялись, более того, словно дополняли друг друга. К ЖЗЛ-овской биографии приложились письма и другие документы, а также рассказ о поисках итальянских следов и неизвестных работ Брюллова от Ивана Бочарова и Юлии Глушаковой, которым существенную помощь оказало знакомство с семьёй Титтони, с которыми некогда был дружен Карл Брюллов. Читать я, вопреки всякой логике, взялась не с серии ЖЗЛ, где излагалась полная биография от рождения до ухода из жизни, а как раз с книги-поиска Бочарова-Глушаковой. Потом взялась за что-то другое, отвлеклась, снова подзабыла о художнике. И вот выставка в Русском музее подтолкнула к чтению. Сейчас я примерно на середине жзл-овской книги, из которой и взята вышеприведённая цитата о "Нарциссе". Автор её Владимир Ильич Порудоминский. Книга на самом деле удивительная. Я немало перечитала биографий из серии ЖЗЛ. Они очень разные: где-то скучные до зевоты, сухие перечисления вех жизненного пути и произведений: где-то напичканные чужими цитатами до невозможности; где-то написанные ярко и интересно, но всё-таки документальные повествования. Книга Порудоминского же - это скорее художественное произведение, роман о художнике. Много явно выдуманных для украшения повествования деталей, и это осознаёшь при чтении, но тут же понимаешь, что без них книги не можешь представить, их исчезновения было бы жаль. Текст рваный, перескакивающий с одного на другое, словно представляющий собой набор коротких порывистых очерков, эссе, и слова в них ложатся на бумагу стремительно, как мазки кисти художника. И это завораживает. Книга собрала немало негативных отзывов (не меньше и восторженных), но лично мне кажется, что повествование о Брюллове и должно быть именно таким - лёгким, искромётным, стремительным и будоражащим, как глоток шампанского. И что еще увлекает - сюжет книги вертится вокруг Брюллова, что логично, но в хоровод слов и фраз вовлекает и его современников, да и саму эпоху в целом.

   Немного фактов-пояснений по тексту цитаты: отсутствующая буква "в" в окончании фамилии - не ошибка, окончательно русской фамилией художник обзавёлся лишь когда отправился на средства Общества поощрения художников в Италию для совершенствования мастерства и изучения работ великих мастеров эпохи Возрождения.  Профессора, стоящие вокруг картины,  - преподаватели Академии художеств, которую Карл закончил успешно в 1821-ом году. За академическую работу в тот год он получил высшую награду - Первую золотую медаль. То была картина на библейскую тему - явление трех ангелов к Аврааму, она также есть на выставке в Русском музее:

Три лёгкие, светящиеся, почти полупрозрачные фигурки сидят под дубом, раб омывает им ноги, а почти столетний Авраам, которому они принесли весть о рождении сына, кажется, ещё не услышал её, пока он просто протягивает к ним руку, предлагая гостеприимство и кров.  

   Высшая награда при окончании Академии художеств давала право отправиться на три года за границу пенсионером, но Европу в ту пору сотрясали волнения, а в бюджете Академии было не слишком много средств, потому возглавляющий её князь Оленин предложил выпускникам, имеющим право на пенсион, отложить поездку на три года, в течение которых им предстояло продолжать совершенствовать свои навыки в стенах родного учебного заведения под присмотром профессоров. Брюллов от такой чести отказался, да и с Олениным умудрился рассориться. Но ему повезло - как раз в тот самый, такой нужный момент группой меценатов было создано Общество поощрения художников, которое и выделило средства на поездку Карла за границу. Тот, правда, поставил одно условие - поедет только вместе с братом Александром, приговаривая: "Я то ещё неизвестно что, а вот с Александра точно человек выйдет!"

    С Александра (брат оказался прав) человек действительно вышел. Серьёзный, ответственный, обстоятельный Александр Павлович стал замечательным архитектором, несколько его строений до сих пор украшают город на Неве - Пулковская обсерватория, лютеранская церковь св.Петра на Невском проспекте, Александринская больница. Он принимал участие в оформлении и восстановлении интерьеров Зимнего дворца, пострадавшего от пожара, а также Мраморного дворца. Его произведение украшает и мой родной город - одно из самых необычных и заметных зданий, Караван-Сарай, построен по его проекту. Кроме того, он был великолепным портретистом, одной из самых известных его работ стал портрет жены А.С.Пушкина Натальи Гончаровой. Он пользовался почётом и уважением, и всё-таки всегда оставался в тени ослепительно-яркой славы своего брата Карла. 

   А упоминаемый в цитате Александр Бестужев - это писатель-декабрист Бестужев-Марлинский, с которым Карл познакомился в годы учёбы в Академии художеств.

Изменено 27 января пользователем Нафаня

[Нафаня]

Творческое пространство "АртМуза". 

   Никогда не слышала об этом месте и, наверное, не узнала бы, если бы не купила случайно билет в маленький театр, расположившийся в его стенах. Ох, сколько неизведанного мной ещё таит Петербург! 

   К счастью, пойдя накануне поездки на поиски в карту, чтобы понять, как до того театра добраться, я обнаружила на яндексе отзывы о нём, в одном из которых девушка писала, что и вокруг театра много удивительного, поэтому стоит приходить пораньше. Благодаря этому совету, у меня образовалось немного времени, чтобы побродить в поисках интересного. В здании по адресу 13-ая линия В.О., д.70 чего только за его историю не было: сначала механический завод, производящий несгораемые шкафы, мебель, игрушки и прочее, затем в 1990-ые он преобразился в "Муздеталь" и стал специализироваться на производстве акустических гитар, но музыкальная история продлилась недолго, и (частое явление в тяжелые 1990-ые) цеха завода стали постепенно закрываться, перестраиваться и сдаваться в аренду под какой-либо частный бизнес. Таким образом, производственное здание превратилось в бизнес-центр, кои в постсоветские времена росли, как грибы после дождя. Когда очередной финансовый кризис в начале 2000-ых ударил по предпринимательству, бизнесмены постепенно стали освобождать площади, и вот тогда перед его владельцем встал вопрос: а что, собственно, дальше? Надо сказать, что собственник этого здания начинал некогда свою трудовую карьеру мастером на той самой фабрике музыкальных инструментов, а когда началась приватизация, стал его акционером, а потом и единственным владельцем. Видимо, работа с музыкальными инструментами поспособствовала:) Потому что в итоге при выборе дальнейшей судьбы своего здания, он отдал предпочтение пути творческому и, распрощавшись с немногочисленными остававшимися в здании торговыми точками, офисами и прочими бизнесами, решил создать здесь арт-пространство.

  И вот уже десять лет как здание бывшей фабрики музыкальных инструментов представляет собой четыре этажа художественных галерей, творческих мастерских, дизайнерской одежды и украшений, здесь проводятся лекции, кинопоказы, мастер-классы и прочее, есть уже упомянутый мной театр "Театральная долина", арт-кафе "Артист" и бар:

  Выставки современных художников сменяют друг друга, размещаясь ровно на месяц. Работает "АртМуза" до десяти вечера, вход на выставки да и на большую часть мероприятий свободный. Что особенно умилило - небольшой уголок-память о некогда существовавшей здесь фабрике "Муздеталь" и людях, работавших в её стенах:

Пространство велико, поэтому у коридоров, площадок и переходов есть свои адреса:

   Когда я пришла, на первом этаже шло какое-то мероприятие, поэтому я сразу поднялась на второй, а потом немного прошла и по третьему, где располагаются мастерские художников и дизайнеров, и прямо здесь же,  в просторных коридорах стоят у стен их наиболее масштабные полотна. Меня в основном привлекали виды Питера, коих было немало, хотя и другие городские узнаваемые пейзажи встречались:)

[Нафаня]

   На втором этаже сразу с лестницы попала в несколько небольших, переходящих один в другой зала для живописных выставок. В мой визит там размещалась выставка Елены Косарьковой "Времена". Из анонса: "Атмосфера выставки полна романтических переживаний, тонких настроений, чувств и мимолётных впечатлений. Выражение вечно недостижимых и часто мистических Идей, образов Мечты, Красоты и Сказки становится целью и одновременно содержанием экспозиции персональной выставки художника, чьё творчество неотделимо от мечтательности как способа постижение мира. Почувствуйте эфемерное движение времён года в ярких цветах и красках, погрузитесь во внутренний мир бессознательного, мир сновидений и фантазий о прошлом в настоящем." 

   Работы интересные, приятные взгляду и вызывающие тёплую, добрую улыбку:

В сторону от выставочных залов уходит проспект Микрореалистов, где располагается галерея Дмитрия Яковинина, а в коридоре-проспекте развешаны на стенах его картины, на большинстве из которых сказочный (сродни эльфам, гномам и хоббитам) народец, но при этом сюжеты и жанровые сцены во многом родом из реальной нашей жизни. Видимо, потому и назвал автор своих героев микрореалистами. Странные, необычные полотна, чем-то цепляющие, будоражащие душу:

 На дальнейшие улицы-переулки у меня уже не хватило времени, потому, быть может, когда-нибудь загляну туда еще. Пока же убегала на спектакль:

[Нафаня]

У Чесменской церкви ранним утром.

   Однажды я увидела на фото эту изящную, стройную, устремлённую ввысь церковь, одетую в воздушные кружева розово-белой каменной резьбы, и мне очень захотелось увидеть её своими глазами. Настолько она казалась нереальной, непривычной для Питера. Мне казалось, что расположена она где-то совсем далеко и не по пути, потому желание было, а поехать и посмотреть всё собраться не могла. А тут вдруг, когда поняла, что между аэропортом и открытием Русского музея, куда был куплен билет, у меня всего пара часов, часть из которых займёт дорога, а значит, сильно не разгуляешься, я решила немного прогуляться по Московскому проспекту. А то всё мимо проезжаю, обещаю себе, что в следующий раз обязательно... но всё время куда-то бегу. И вот, "бродя" дома по карте, стараясь понять, сколько времени у меня займёт прогулка пешком между соседними станциями метро, я внезапно обнаружила, что Чесменская церковь-то в паре кварталов от Московского проспекта где-то между станциями "Московская" и "Парк Победы". Конечно же я не могла к ней не завернуть. И пусть подошла я к ней в темноте, и внутрь попасть не получалось, поскольку открывалась она в девять, и если ждать, то я рисковала опоздать в музей (билет был на первый же экскурсионный сеанс в 10), я всё равно была довольна тем, что, наконец, с ней встретилась. Ибо даже плывущая в темноте раннего петербургского утра она была прекрасна:

   Строительство церкви началось в 1770-ые годы по распоряжению Екатерины II и по проекту Юрия Фельтена. Не, не так, начну по порядку:)

   Это сегодня здесь не слишком отдалённый от центра Петербурга жилой район. Во времена же Екатерины Великой здесь были озёра, переходящие в болота, да Московский тракт, бегущий из Петербурга в Москву. Даже до окраинных районов города - версты 3-4. До Москвы ж доехать - вопрос многих часов, перетекающих в дни. А императоры путешествовать любили с комфортом, на отдых останавливались часто, вот и оброс Московский тракт путевыми дворцами, как грибами после дождя. Первый от Петербурга располагался как раз в этих местах, на месте нынешней площади Победы. Построенный в 1740-ых годах, он быстро обветшал и пришёл в негодность, а посему решила Екатерина, что нужно строить новый. А тут и дополнительный повод появился - 24 июля 1770 года русский флот под предводительством Алексея Орлова, заперев в Чесменской бухте турецкий флот, уничтожил его полностью, одержав одну из самых ярких, блистательных побед в истории России. Во славу Чесменской битвы и её героев сочинялись поэмы, возводились памятники, оформлялись залы в императорских дворцах, создавались живописные полотна. Вновь возводимый путевой дворец близ Петербурга также решили посвятить сему великому событию. 

   Фельтен постарался создать памятник впечатляющий и запоминающийся. Дворец имел необычную архитектуру - в форме треугольника с круглыми башнями на углах, он должен был напоминать османскую архитектуру. Вокруг дворца выкопали небольшой ров, с перекинутыми через него мостиками, - он выполнял не только декоративную функцию, усиливая иллюзию крепости, но и имел чисто практическое значение - воду в него отводили с окружающих болот, постепенно осушая их.

   Строительство дворца завершилось в 1777 году, в тот же год торжественно заложили первый камень в основание Чесменской церкви. Построенная за три года, она несла в себе черты неоготики (сочетая их с привычным русским пятиглавием) - стиля в то время для российской архитектуры не свойственного. Юрий Фельтен опередил своё время на несколько поколений, ибо мода на неоготику в Россию пришла значительно позже, во времена правления Николая I. Церковь посвятили Рождеству Иоанна Предтечи, ибо именно в этот церковный праздник состоялась Чесменская битва:

Над входом в церковь - статуи Веры (с крестом в правой руке) и Надежды (держащей на ладони правой руки пламя), между ними в треугольнике в окружении ангелов - символ божественного ока:

   У стен церкви постепенно возникло военно-мемориальное кладбище, она оставалась действующей традиционно до времен борьбы с религией в СССР, была приспособлена под другие нужды в 1930-ые, а в 1990-ые вновь возвращена верующим.

   А что же дворец? Место, где он был построен, называлось Кекерики (в переводе с финского - Лягушачье болото), и первые годы своего существования дворец носил это же название. И хотя в день торжественного освящения церкви Екатерина официально повелела именовать его Чесменским, лягушачий образ прилип ко дворцу плотно. Лягушка стала символом дворца, именно для него Екатерина заказала на мануфактуре Веджвуда знаменитый сервиз с лягушкой, состоящий из 994 предметов и украшенный не повторяющимися картинами с видами Англии. Вроде бы дорог был императрице дворец, но она ни дня в нём не жила, и даже по пути из Петербурга в Москву чаще всего проезжала мимо. Разве что раз в год, в день празднования очередной годовщины Чесменской победы, здесь, на прилегающей территории устраивались ярмарка и народные гуляния, и сама Екатерина заглядывала на пару часов. В остальное же время дворец пустовал. Некоторое время здесь размешался капитул Ордена Святого Георгия, во времена правления Павла во дворце пытались разместить госпиталь, но необходимых условий не было, а перестройкой заниматься было недосуг. В 1820-ые дворец использовали как летнюю дачу для воспитанниц Екатерининского института (к тому времени от болот вокруг дворца и церкви не осталось и следа, на их месте зеленели луга). 

   Новый этап в жизни дворца начался в 1836-ом году, когда в его стенах было решено разместить богодельню - заведение для получивших тяжелые ранения солдат и офицеров, требующих медицинского надзора и лишённых средств к существованию. Дворец был перестроен - добавились пристройки-жилые корпуса на 500 мест, внутренние помещения были перепланированы, в них разместились библиотека, лазарет, столовая. Одну из башен увенчали куполом домовой церкви. Николай I создал в стенах Чесменского дворца первое в России заведение, где военные инвалиды могли получить за счёт государствееной казны содержание, стол, кров и постоянный медицинский уход. Примерно так, как в 1830-ые, здание дворца выглядит и сейчас, только церковный купол вновь исчез, а в стенах его обитают нынче студенты университета аэрокосмического приборостроения. 

   Первым директором Чесменской богадельни стал Максим Константинович Крыжановский, герой Отечественной войны 1812-го года, сам получивший в ней увечья, не позволившие продолжать военную службу. К сожалению, раны давали о себе знать - всего через три года он скончался и был с почётом похоронен на территории Петропавловской крепости, комендантом которой являлся. 

   Всех дальнейших руководителей перечислять, конечно, не буду. Крыжановского вспомнила не только потому, что он был первым, но и потому, что это имя близко истории моего города. Максим Константинович был дядей по отцу оренбургского генерал-губернатора Николая Андреевича Крыжановского (1865-1881гг). Фигура в истории Оренбургской губернии весьма неоднозначная. С ним связано много хороших начинаний: он являлся инициатором строительства железной дороги, связавшей Оренбург и Самару (которая впоследствии была продлена до Ташкента), при нём открылся в Оренбурге филиал Русского географического общества, большое количество гимназий и ремесленных училищ, перестроенный из здания манежа, обрел постоянную сцену городской театр (сейчас театр драмы).  Но... время было неспокойное, в состав Оренбургской губернии влились привыкшие к вольной жизни киргиз-кайсаки и башкиры, Крыжановский, стараясь держать их в повиновении и провести предписываемые императорскими указами реформы, часто действовал жёстко и безапелляционно,  что привело к бунтам, которые пришлось подавлять с применением войск. Завершение карьеры губернатора и вовсе ознаменовалось скандалом, связанным со злоупотреблениями при раздаче в собственность башкирских земель. Есть версия, что на самом деле Николай Андреевич в этой делёжке земельных участков сам не принимал участия, просто слишком много у него набралось недоброжелателей, которые воспользовались аферами его нечистых на руку подчиненных, чтобы сместить Крыжановского, но что есть правда, теперь уже вряд ли узнать. Так или иначе, в 1881 году Н.А.Крыжановский оставил пост и прожил оставшиеся несколько лет жизни в бедности, стараясь заработать на жизнь писательским трудом. Из под его пера вышли исторические труды и романы: "Дочь Алаяр-Хана", "Исторические записки", "Севастополь и его защитники в 1855 г." и другие.

   И... причудливы превратности пути Истории. И с другим оренбургским губернатором, оставшимся в памяти народной Василием Алексеевичем Перовским, связано имя первого директора Чесменской богодельни. Максим Константинович Крыжановский был женат на сестре его, Марии Алексеевне Перовской, внебрачной дочери Алексея Разумовского. Впрочем, Перовские - это уже другая история, большая и многотомная, не мне её тут писать:) 

Изменено 3 февраля пользователем Нафаня

[Нафаня]

Сюжеты с выставки. "Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году"

   После громкого успеха "Последнего дня Помпеи" от Карла Брюллова ждали новых не менее масштабных работ, но он не спешил, ища вдохновение и сюжет. Не спешил настолько, что окружающие стали поговаривать, будто Помпея вычерпала силы художника до дна и не способен де он больше на значительные работы. Что только и остаётся ему, что портреты писать, мелкими акварелями развлекаться да великих мастеров прошлого копировать. Ему пророчили судьбу творца одной картины. Друзья и злопыхатели с неизменным постоянством задавали вопрос: неужели не напишет Великий Карл ничего для выставки 1834-го года в Милане, открытия которой ждала вся творческая Италия? В конце концов импульсивный, раздражительный Карл, устав от подобных разговоров, запёрся в мастерской с кистями и красками и за 17 дней сотворил картину на исторический сюжет, привезя её на выставку на второй день после открытия. То была "Смерть Инессы де Кастро", работа не столь масштабная, как "Последний день Помпеи", но значительная, яркая, эмоциональная, вызывающая восторг у зрителей. На ней изображена морганатическая супруга португальского инфанта дона Педро за мгновение до смерти. Через считанные минуты она будет заколота кинжалом одним из приближённых короля Альфонса IV, которого умоляет о пощаде. Король - крайняя слева фигура в мантии - не слишком хотел этой смерти, но поддался уговорам своих советников-подданных, на его лице читаются сомнения и колебания, но отступать от своего решения поздно, на него устремлены взгляды убийц, они буквально испепеляют его, подавляют волю, не дают отменить казнь. Все эмоции и чувства на лицах героев сюжета Брюллов изобразил столь ярко и чётко, что кажется, будто не на картину смотришь, а слышишь разговоры и читаешь их мысли:

   Картина, безусловно, хороша, но написанная вопреки досужим разговором и сплетням, наперекор злым языкам, она была совсем не тем, чего хотел Карл. Он мечтал написать масштабную работу на сюжет из русской истории. Он искал этот сюжет и не находил, перечитывая тома исторических хроник. Ловил идею за идеей, но тут же упускал, понимая, что не то, не лежит душа. Благодетели из Общества поощрения художников подкидывали ему мысли о написании картины о недавней истории - событиях периода правления нынешнего императора либо об Отечественной войне 1812 года, но Брюллов благодарил, но подвергал предложенные темы критике и отвергал одну за другой. И, наконец, понял, что в Италии задуманную картину не напишет. Тему из истории России и вдохновение для её воплощения на холсте нужно искать лишь в России, и никак иначе. А тут как раз и высочайший указ, предписывающий вернуться на родину, подоспел, и Брюллов пустился в долгий путь. Быть может, чтобы скоротать время в пути, он читал Н.Карамзина? Так или иначе, сюжет для будущей своей картины он взял у него. Решил писать "Осаду Пскова войсками Стефана Батория". 

   То был финальный, ключевой эпизод двадцатипятилетней Ливонской войны, складывающейся для России не слишком удачно. К концу лета 1851-го года на северо-западные земли Руси очередной волной хлынули войска Речи Посполитой при поддержке Великого княжества Литовского и других государств. Польский король Стефан Баторий собрался было идти на Новгород, но союзники в большинстве своём были против: идти на Новгород значило бы оставить в тылу мощный, обладающий войском Псков, что представлялось весьма опасным. Потому двинулись к Пскову. Польско-литовское войско было многочисленно - более сорока тысяч отборных, хорошо вооруженных и обученных пеших и конных воинов, Псков же имел в распоряжении около пятнадцати. Да хорошо укреплённые стены с мощными башнями, пушки, талантливого и мужественного полководца Ивана Шуйского да горожан, поднявшихся на защиту родного города от мала до велика. Об этот чудодейственный сплав храбрости, мужества, самоотдачи и веры разбилась польско-литовская волна. 

   Защитники Пскова сожгли посады за крепостными стенами, дабы вражеским воинам негде было найти укрытие при попытке штурма города, а также уничтожили дозревающий на полях урожай, вывезли или уничтожили всё содержимое амбаров и погребов в окрестных деревнях - сделали всё возможное, чтобы наступающий враг не мог пополнить запасы продовольствия. С наскоку взять город не получилось - едва приблизившись к стенам, польские войска попали под обстрел русских пушек и вынуждены были отойти. Принялись окапываться и готовиться к осаде. В ночь на 5 сентября подкатили свои орудия к Свиной и Покровской башням и принялись методично обстреливать их и участок крепостной стены между ними. К 7 сентября обстреливаемый участок получил серьёзные повреждения: башни были полуразрушены, в стене зияли прорехи, одна из которых достигала 50 метров.

   Утром 8 сентября Батория отдал приказ идти на штурм. Довольно легко полякам удалось захватить подвергшиеся обстрелу башни, а вот устремившиеся было к пролому отряды ждал неприятный сюрприз - псковичи успели за ночь соорудить внутреннюю деревянно-земляную стену, которую к тому же отгораживал от разрушенной внешней ров. В этот момент Стефан Баторий, видевший на захваченных башнях поднятые польские флаги, был уверен, что его воины ворвались в Псков. Но не тут-то было - атака, упершись в стену, ров и пушечный огонь, замедлилась, почти захлебнулась, к тому же защитникам Пскова удалось подкатить к Свиной башне бочки с порохом и взорвать их. Башня грозила рухнуть окончательно, уцелевшие поляки спешно покидали её, внося ещё большую сумятицу в свои же отряды, пытающиеся прорваться за стену. И в это время сам Шуйский повёл свои войска в контратаку.  В первых рядах русских ратников шли с иконами монахи Арсений, келарь Печерского монастыря, Иона Наумов, казначей Снетогорского монастыря, и игумен Мартирий. То были не почтенный старцы, а статные, умеющие держать оружие воины, и не только образами да словом Божьим ободряли они народ, вселяя в сердца веру и надежду, но и в рукопашном бою сражались храбро, подавая пример. И вслед за ними устремились в атаку на врага не только ратники, но и горожане. Именно этот момент и решил изобразить на своём полотне Карл Брюллов. На картине его нет кровавых подробностей битвы, есть почти физически ощущаемый единый порыв, эмоциональный подъём: теснят врага ратники; торжественным шествием на заднем плане крестный ход; в центре на разгорячённом коне, вздымая над головой крест, священник, всей своей фигурой призывающий следовать за ним; мать, благословляющая на бой сына, совсем ещё юного, но исступлённо, твёрдо сжимающего в крепких руках копьё; горожанки, подхватывающие раненых бойцов...

   Неудачный штурм города обернулся для Батория значительными потерями. После него поляки испробовали разное - пытались подвести под башни и стены подкопы, чтобы взорвать их, но псковичи уничтожили их. Стреляли раскалёнными ядрами, пытаясь поджечь город, но Шуйский быстро справился со вспыхнувшими пожарами. В начале ноября предприняли ещё одну попытку штурма, на этот раз с западной стороны, но были отброшены сильным огнем. В это же время Баторий отправил отряды немцев и венгров, чтобы попытаться захватить Псково-Печорский монастырь, дабы подорвать моральный дух псковичей, но и эта попытка не увенчалась успехом - монастырь стал для захватчиков неприступной крепостью. В конце концов поняв, что осада Пскова скорым успехом не увенчается, Баторий, не желая напрасно мёрзнуть под его стенами, отправился в Вильно, уведя добрую половину войска. Город устоял, и самоотверженное мужество его защитников подтолкнуло польского короля к переговорам с русским царём. 15 января 1582 года в местечке недалеко от Пскова между Речью Посполитой и Русским царством был заключён мирный договор сроком на десять лет. Но лишь 4 февраля польско-литовские войска отступили от города, сняв осаду. Посмотрите на календарь, сегодня как раз очередная годовщина сего события:)

   Что же касается картины Брюллова, то получив высочайшее одобрение на её написание, он в 1836-ом году поехал в Псков, осмотрел место событий, крепостную стену, изучил археологические находки, старинную русскую одежду, доспехи, амуницию. В общем, подошёл к работе тщательно и ответственно, но начал писать далеко не сразу - не складывался сюжет, не вырисовывалась композиция. И лишь когда в очередной раз перечитывая исторические материалы и монографии о Псковской обороне, обнаружил у Карамзина строки о трёх монахах-воинах, понял, что сделает центром, связующим звеном всей картины - тот самый монах на разгорячённом коне:

  Эта работа так и осталась незавершённой: Великий Карл был весьма самонадеян - начал писать сразу, набросав лишь один предварительный эскиз, который тут же принялся переносить на огромных размеров холст. Работал исступлённо, не выходя из мастерской сутками напролёт, а потом отступил от холста, посмотрел и понял - не то... не так расположены фигуры, надо бы сместить. А сместить - это значит переписать заново. Но угас, споткнувшись о неожиданное разочарование, пыл и интерес у увлекающегося Карла, потом затянула другая работа, не оставляя времени, а потом настигла болезнь и не оставила сил. Так и осталась картина недописанной. Но и в таком виде она впечатляет. Лично меня так, пожалуй, больше, чем "Последний день Помпеи". Она ошеломляет мощью того самого единого порыва, оглушает общей торжественностью звучания, не давая поначалу сосредоточиться на отдельных деталях, будоражит все органы чувств, вызывает почтительный восторг. Не описать словами, смотреть можно часами, находя всё новые и новые штрихи, детали, аллегории и формы выражения...

Изменено 4 февраля пользователем Нафаня

[Нафаня]

Сюжеты с выставки. Герой одного портрета. 

 Уточнение 1. На самом деле портретов В.А.Перовского Карл Брюллов написал два. Один из них (не мог не оказаться, конечно, на выставке в Русском музее) выполнен в полный рост на фоне степного пейзажа,

второй - погрудный портрет написан с натуры и послужил основой для этого полноростового, который писался позже. Хотя есть и ещё один портрет с предполагаемым (но не досконально установленным) авторством Брюллова, он располагается временно в нашем "Эрмитаж-Евразия" на выставке, так же посвящённой творчеству Карла Брюллова и его влиянию на портретную живопись второй половины 19-го века.

  Уточнение 2. Великий Карл создал множество прекрасных портретов, которые впечатляют меня даже больше его масштабной "Помпеи". Но портрет Перовского я выбрала сегодня по тем причинам, что личность его мне очень близка - он сыграл огромную роль в истории Оренбургской губернии, дважды занимая пост генерал-губернатора, к тому же календарь праздников напомнил, что завтрашняя дата связана с одним историческим событием, связанным с его именем, не радостным вовсе, но всё же значимым. А ещё мне попался почти случайно на глаза исторический очерк Валентина Пикуля "Хива, отвори ворота!", который я и буду дальше цитировать.

   Однако, по порядку. Василий Алексеевич Перовский - внебрачный сын Алексея Разумовского, у которого в (как принято нынче называть его) гражданском браке с Марией Соболевской родилось десять детей, ставших Перовскими. 

   "В битве при Бородино Перовскому было 18 лет; французская пуля оторвала ему палец, вместо которого он позже носил длинный золотой наперсток. Обманом был взят в плен на московских форпостах. В обозе маршала Даву проделал весь долгий путь отступления «Великой армии» — в одном мундирчике и даже без сапог, которые содрали с него мерзнувшие конвоиры; записки Перовского о пребывании в плену и сейчас невозможно читать без содрогания. Пешком пройдя от Москвы до Орлеана, бежал к своим. 14 декабря 1825 года был «контужен поленом в спину» и стал флигель-адъютантом Николая I (что не делает ему чести). Но, будучи часто награждаем, царя никогда не благодарил (что делает ему честь). В 1828 году под Варной ему вырезали из груди турецкую пулю, увязнувшую близ самого сердца. Образованный человек острого ума, Перовский имел друзей — Жуковского и Карамзина; с Пушкиным был на «ты»; Брюллов дважды изображал его на портретах. Он был честолюбив, как и большинство военных людей той эпохи, но славы не искал. При жизни были опубликованы лишь его «Письма из Италии», да и то их напечатал Жуковский, желая сделать другу приятное. Николай I неизменно к Перовскому благоволил. В 1833 году Василий Алексеевич заступил на пост оренбургского губернатора; здесь он принимал в своем доме Пушкина, собиравшего материалы о Пугачеве (Бердская слобода, столица всей Пугачевщины, находилась в семи верстах от Оренбурга). Данилевский вывел Перовского в романе «Сожженная Москва»; Лев Толстой хотел сделать Перовского одним из героев своего незавершенного романа «Декабристы»…" (В.Пикуль, далее курсивом - цитаты из него же)

   К слову, о визите Пушкина в Оренбург ходит пара легенд. Одна гласит, что обстоятельства его приезда подкинули Гоголю (точнее, подкинул пересказавший их В.И.Даль, служивший при канцелярии генерал-губернатора) сюжет будущего его произведения "Ревизор". Ибо опережая поэта, пришла В.А.Перовскому бумага, в которой некий доброжелатель генерала предостерегал и умолял быть осторожным, поскольку сбор сведений о пугачевском бунте - лишь предлог, а на самом деле едет Пушкин проинспектировать тайно деятельность оренбургских чиновников.  Но есть и другая версия, в которой больше исторической правды, чем догадок. По ней посыльный с письмом к Перовскому действительно прибыл, немного опередив Пушкина. Да только содержало то письмо указание следить за имеющим репутацию неблагонадёжного поэтом, приставив к нему тайных соглядатаев, и изложить впоследствии отчёт о каждом его шаге и каждой встрече. Василий Алексеевич, однако, догадался, что предписывает ему тайное послание, и курьера не принимал под разными предлогами до тех пор, пока Пушкин не покинул Оренбург. И лишь тогда ознакомился с полученными указаниями и ответил, что во-первых, получил их слишком поздно, во-вторых, докладывать-то, собственно, и не о чем - встречался Пушкин, кроме жителей Бердской слободы, преимущественно с самим Перовским, остановившись в его доме, а время проводил в губернских архивах.

    "Оренбург был форпостом — твердынею наших рубежей близ пустыни. Население — казаки с голубыми кушаками «уральцев», башкиры в островерхих шапках, военные, их семьи, переселенцы, чиновники, купцы, беглые, солдаты, ссыльные и преступники. А на «меновом дворе» караван-сарая ложатся в горячую пыль верблюды, проделавшие путь от Самарканда, Бухары, Герата и Хивы; из Оренбурга они увозят полосы железа и меди, ткани и гвозди, посуду и доски. Жизнь тут сытная, мяса и хлеба вдосталь, но зато тревожная: кордоны, пикеты, разъезды вдоль симы — границы, лай собак по ночам, ржанье конницы, улетавшей в степные бураны ловить барантчей — разбойников. Кочевник и есть кочевник: ему не вручишь ноту протеста, с ним не подпишешь трактата о мире. Наказывать кочевника за разбой — то же, что бить лакея за провинность его господина. Ибо за все преступления должна бы отвечать высокомерная Хива, но до хивинского хана Алла-Куллы никак не добраться: 1500 верст безжизненных песков стерегли Хиву лучше крепостей, а жара и безводье были главным оружием хана. И Хива богатела от грабежа на караванных тропах, Хива насыщалась трудами пленных рабов, Хива благодарила аллаха за то, что пустыни оградили ее от мщения «неверных» урусов… Даже когда Россия не воевала, жители Оренбуржья постоянно ощущали близость «фронта», а их семьи оплакивали потери. То здесь, то там слышишь причитания осиротевших — кого-то опять схватили в степи и погнали в Хиву на базар, как скотину. Попробуй сыщи кормильца: из Хивы его продали в Коканд, оттуда — в Турцию, а там и затерялись следы… Тяжко!..
   ...Перовский не одну ночь провел над изучением путей в Хиву.

— Оренбургу и степям приаральским в покое не бывать, пока не взломаем ворота Хивы и не нанесем визит хану в его же серале. Надобно разрушить вредный миф о недосягаемости Хивинского оазиса.

Клин вышибают клином, и Перовский велел не выпускать из Оренбурга хивинские караваны, а на товары хана наложить арест.

— Так будет до тех пор, — сказал он в гневе, — пока хан Алла-Кулла не выпустит из неволи русских людей…

Подействовало! Хан отпустил двадцать пять рабов, и они пришли на родину с караваном бухарцев. Но к обеденному столу, накрытому для них в доме губернатора, трех мучеников несли на руках, столь были измождены, а одному пленнику было уже сто двадцать лет. Коварный хан попросту избавился от рабов, уже истощивших свои силы на хивинской каторге, и Перовский уверился в своем дерзком замысле:

— Хана мы навестим с пушками, а когда солдат российский гаркнет: «Хива, отвори ворота!» — тогда вся история Средней Азии войдет в иное и благородное русло."
 

   Перовский писал о своих планах Хивинского похода в Петербург, а сам постепенно к нему готовился, поручив запасать провиант, оружие, походное снаряжение. Но Петербург не слишком его поддерживал - аргументы "против" звучали со всех сторон: от министра финансов,  не желающего лишнего обременения для казны, до канцлера Нессельроде, страшащегося испортить отношения с Англией, которая в это время тоже старалась всячески распространить своё влияние на восток. Тогда Перовский помчался в Петербург сам, дабы заручиться поддержкой самого императора. 

   Поход готовили в атмосфере строгой секретности. Начались споры о том, когда выступать: летне-осенний поход через пустыню пугал адской жарой, зимний - морозными ветрами, отсутствием топлива и корма для лошадей и верблюдов. И всё-таки выбрали зиму, выступив в ноябре 1839-го года.

"Пустыня, казалось, только и ждала, когда русские проникнут в ее пределы… Снегу выпало по колено, а потом грянул мороз в двадцать шесть градусов при жесточайшем ветре. Ночью ездовые лошади опрокинули коновязь и панически умчались вдаль, повинуясь дикому инстинкту спасения." 

   Зима в тот год выдалась невероятно суровой, какой не видели много лет. В декабре морозы доходили до 40 градусов. Отряды редели - люди умирали, измученные голодом, холодом, бессонницей: форменные шинели и сапоги от морозов не спасали, тулупов и валенок, тёплых шатров для ночёвок в нужном количестве не запасли (потом одной из причин неудачи Хивинского похода назовут халатность занимающихся снабжением на стадии подготовки и присвоение ими казённых денег); в ледяной пустыне невозможно было найти дров, чтобы разжечь огонь и согреться или приготовить горячую пищу; боясь замёрзнуть во сне, вскакивали каждые полчаса, утром поднимались не выспавшиеся и не отдохнувшие, без сил брели дальше. 

"В утреннем полумраке рассвета солдаты видели Перовского — голова низко опущена на грудь, из-под заиндевелого башлыка торчал острый нос да сосульками свисали длинные усы…" 

   Перовский, помрачнев от сознания собственной вины, принял решение прекратить поход. В феврале (как раз 13-го на нынешний стиль) 1840-го отряд повернул назад и по прошествии пяти месяцев страшных блужданий по ледяной пустыне вернулся в Оренбург. Хивинский поход 1839-го года можно было бы признать полностью провально-неудачным, но...

"Как это ни странно, хивинская экспедиция все-таки достигла главной своей цели: Хива малость притихла, казачата уже не боялись играть на околицах станиц, через песчаные барханы плыли в зное русские караваны с товарами нижегородской и ирбитской ярмарок; на тюках с русскими цветастыми ситцами сидели бравые ребята-приказчики и, держа на коленях готовые к бою нарезные Штуцеры, посматривали в душное безлюдье…"

   Несмотря на открывшуюся во время похода и сильно беспокоившую его старую рану, В.А.Перовский горел желанием дойти до Хивы, планировал после более тщательной подготовки выступить в новый поход, на этот раз весной. Но императорский двор решил от хивинских планов пока отказаться. Перовскому было велено залечивать раны, через три года он и вовсе оставил Оренбург и губернаторство, перебрался в Петербург, заседал в Государственном Совете, но всем сердцем по-прежнему стремился на завоевание Хивы - не давала спать спокойна память о неудаче 1839-го, требовала душа реванша и достижения несбывшегося:

"Внешне он сильно изменился. Когда-то жгучий красавец, от которого женщины были без ума, теперь он превратился в жилистого старика с седою шапкой волос. Ходил с палкой, часто хандрил. Только близкие ему люди знали, что Перовский душою по-прежнему весь в делах Востока, и прежний пыл не угас в этом суровом сановнике империи, который иногда, тряхнув стариной, еще умудрялся гнуть в пальцах рублевки, разгибал подковы.

Весною 1851 года Оренбург был извещен о скором приезде нового генерал-губернатора. Губернатор-то новый, да имя у него старое — Перовский! Местные власти готовили ему торжественный въезд в степную столицу. На дорогах расставили «махальщиков», чтобы не прохлопать приближения кареты Перовского. Наконец из степи прискакали гонцы: «Едет… пылища валит!» К заставе подкатила карета с зеркальными окнами и гербами. Осанистые старики казаки в длиннополых кафтанах, опоясанных голубыми кушаками, вышли с хлебом-солью. Вице-губернатор Ханыков приоткрыл дверцу кареты, а там, внутри ее, под зудение мух, безмятежно дрыхнул… лакей. 

— А где же его высокопревосходительство?

— Василь Лексеич-то? — спросил тот, потягиваясь. — А шут его знае… За Бузулуком взял у казака лошадь, сел и поскакал!

— Куда поскакал?

— Да я не спрашивал… К вам, наверное!

Начальство кинулось к губернаторскому дому: Перовский возлежал на диване в халате из китайского шелка, с длинным турецким чубуком в зубах; на низеньком персидском столике лежали сложенные в столбик червонцы; золотым наперстком, укрывавшим отсутствие пальца, Перовский со звоном обрушил один столбик монет:

— Вот это надо отдать казаку, у которого я взял кобылу за Бузулуком. Гнал ее, не жалеючи. Ночью въехал в Оренбург, провел ей по шее ладонью — ни потинки! Просто удивительно…  Надеюсь, она довезет меня до Хивы…

В этом же году консилиум врачей приговорил Перовского к смерти: старая рана в груди не заживала.

— Сколько мне осталось жить на белом свете? — спросил он.

— Год, — сказали врачи, переглянувшись.

— Хорошо! В таком случае я успею…

Врачи ошиблись на целых шесть лет. В степной глуши Перовский окружал себя писателями и учеными, открывал для казаков школы, в Оренбурге устроил публичную библиотеку, разбивал тенистые кущи садов и бульваров…"

   Второй Хивинский поход В.А.Перовского так и не состоялся, и всё же он многое сделал для его приближения. Устроил в степи многочисленные укрепления для защиты границ от набегов хивинцев. Продолжил начатое при ставшем генерал-губернатором после него В.А.Обручеве исследование Аральского моря. Привёз на его берега в разобранном виде первый пароход, названный его именем и положивший начало Аральской флотилии. В 1853-ем году взял штурмом кокандскую крепость Ак-Мечеть (до 1922 года она потом носила имя Перовск). Поражение кокандского хана, который был на тот момент вассалом Хивы, вынудило хивинского правителя заключить с Россией договор на весьма выгодных для неё условиях. 

   В 1857-ом году В.А.Перовский вновь покинул Оренбург, на этот раз навсегда. Весной вышел в отставку, а в декабре скончался в Крыму, в имении Воронцова. В наших краях его любили при жизни и уважают память его по сей день - это один из любимых губернаторов, оставивших яркий след в истории области.

   Память о Василии Алексеевиче живёт не только в памятниках, живописных портретах и названиях улиц, но и в музыке. У башкирского народа есть исполняемый на курае "Перовский марш", согласно легенде сочиненный и исполненный впервые во время похода на Ак-Мечеть кураистами, бывшими в отряде Перовского.

   А портрет Перовского кисти Брюллова, к слову, кажется, единственный случай, когда Великий Карл изобразил генерала, военачальника. Обычно его привлекали другие лица и личности.   

Изменено 12 февраля пользователем Нафаня

[Нафаня]

Лотарингское стекло в Главном штабе. 

   Выставку обнаружила случайно, при переходе из одного пространства, посвящённого Рериху, в другое. Зацепила краем глаза, и поскольку стекло - моя слабость, после осмотра Рериха решила заглянуть. И не зря - окунулась в очередную порцию красоты. Около 40 изделий на выставке - из коллекций Эрмитажа, еще более 60 - из частной коллекции, так что спешите видеть... кажется, до начала марта.

    Лотарингия - с 16-17-го века крупный мировой центр стекольного производства. И вот Нанси, рубеж 19-20-го веков, эпоха арт-нуво (модерн). Поиски новых технологий, новых форм. И Эмиль Галле - человек талантливый и увлеченный, раскрывший себя во многих сферах, творческих и не только. Сначала он создавал эскизы для стекольной фабрики отца, затем возглавил производство сам. Его страсть, его детище - многослойное стекло, украшенное преимущественно растительными узорами, наносимыми с использованием техник гравировки или травления.  В его изделиях различные цвета перетекали один в другой, образуя неожиданный эффект живого стекла. Он и сам порой не понимал, что получится в итоге, но любил эксперименты, и они оправдывали себя. Он создал технику "лунного света", добавляя в стекло кобальт. 

   С детства Эмиль Галле был увлечён ботаникой, тщательно изучая и зарисовывая цветы, листья, стебли растений. И его стеклянные шедевры украшают не только привычные и любимые всеми мастерами орхидеи, розы, ирисы, но и растения, считающиеся сорняками - чертополохи, папоротники, при этом все они воспроизведены с феноменальной точностью - каждый изгиб лепестка, каждая прорезь листа, каждая тычинка. 

   Ваза с хризантемой:

Есть у него даже уникальная ваза с цветком страстоцвета — символом страстей Христовых. На нижней её части - терновые шипы и капли крови:

    Эмиль Галле вдохновлялся и творчеством поэтов-символистов, на его изделиях часто цветы - это не просто цветы, а символ, иносказательный рассказ о чём-то сокровенном, а то и вовсе бегут по стеклу поэтические строки любимых авторов.

   Изделия Галле были столь необычны, прекрасны и уникальны, что они стали источником вдохновения и для других мастеров-стекольщиков. Так сложился "стиль Галле", которому следовали в родном городе Эмиля Галле Нанси, в других городах Лотарингии. Изготавливали стеклянные изделия в подобном стиле и на российских фабриках - Императорском фарфоровом заводе и фабрике в Гусь-Хрустальном. Страстной поклонницей Эмиля Галле была императрица Александра Фёдоровна, собравшая собственную коллекцию из нескольких десятков изделий фабрики Галле. Говорят, что однажды она даже поручила изготовить специальный стол для того, чтобы разместить особо любимую ей вазу лотарингского мастера. 

   К сожалению, без своего идейного вдохновителя фабрика Эмиля Галле быстро перестала существовать, закрылась в 1930-ые годы. Но стиль Галле сохранился в изделиях других лотарингских мастерских и стекольных фабрик. Одна из них - "Мануфактура братьев Дом" продолжает успешно существовать и по сей день. Именно братья Огюст и Антонен Дом воплотили в жизнь один из принципов модерна - сделать красоту доступной, украшающей быт. Они нашли способ удешевить производство стекла и сделать выпуск изделий массовым. Конечно, мануфактура изготавливала и штучные произведения искусства, на которые можно было, вздыхая, любоваться издали, но основную массу производимого составляли вещи, доступные семье со средним достатком, и (что немаловажно) имели практическое применение. Помимо декоративных ваз, выпускались шкатулки, пудреницы, пепельницы, настольные лампы со стеклянными абажурами. Впервые соединил электрический свет и эффекты многослойного цветного стекла ещё Эмиль Галле, но именно братья Дом поставили создание ламп со стеклянными абажурами на поток. Это были удивительные по красоте и эффектности вещи - только представьте, как загадочно выглядят отбрасываемые на стены комнаты тени в виде крыльев летучей мыши или густого переплетения древесных ветвей:

Дальше просто фото, картинки с выставки. Ибо какими словами комментировать вызывающую восхищение красоту?:)